Гарольд Лэмб - Кир Великий. Первый монарх

Однажды ночью, в самые первые ее часы, Кира охватило безумие.

Он не находил покоя в своем доме. Кассандана ворчала на него, если он появлялся в жилых покоях. Его первая жена потяжелела от еды, ее служанки заполнили все комнаты. Она вся сверкала звездным блеском драгоценностей, но просила его больше думать о царской славе и перевезти все захваченные сокровища в их дом, а для хранения построить специальное, окруженное стеной здание. Хотя Кассандана не упоминала о другой женщине, но она ревновала к дочери Губару, сопровождавшей его в поездках. Будто ненароком она спрашивала, неужели ему так дорог Шушан, что он пренебрегает Парсагардами, городом, где родился его первенец. Чтобы порадовать ее, Кир приказал строителям начать возведение каменной стены на горе вокруг разраставшихся Парсагард.

Камбис тоже утратил сходство с тем мальчиком, который ухаживал за своими пони и гордо отправлялся с Киром на охоту. Теперь Камбису уже было более двадцати лет, и он молча стоял на аудиенциях позади отца. Нервный и раздражительный, он проявлял нетерпение при долгих обсуждениях с участием переводчиков. Воспитанный и образованный иностранными учителями, он мог читать и говорить на основных языках государства — персидском, эламском и арамейском. Он понимал все, о, чем говорилось, хотя Кир замечал, что, принимая решение по проблеме, сын обращался к советникам или записанным законам.

Неожиданно Киру захотелось взять сына в следующую поездку. Путешествуя вдвоем по незнакомым территориям, они смогли бы обмениваться мыслями. А пока он знал о взглядах сына меньше, чем о точке зрения старика Гарпага, находившегося от него на расстоянии тридцати дней пути. Однако Кассандана слезно упросила хранителей закона, и они напомнили Киру, что наследник трона Ахеменидов не может покидать земли царства вместе с отцом.

Тем вечером, когда солнце село, Пастух не встал с трона слоновой кости и не направился, как обычно, ужинать в свою резиденцию. Управляющий с длинным жезлом, украшенным золотой головой орла, проводил придворных к выходу из зала, но, поскольку Ахеменид остался сидеть, многие из них остались ждать снаружи, в портике.

Кир хотел побыть один в зале, после того как последний отблеск заката погас. Однако рабы отложили свои метелки, которыми гоняли мух, и зажгли серебряные маннийские масляные лампы. Пламя заплясало на белых колоннах, поднимавшихся в темноту. В тишине до Кира донесся голос реки. Прошли годы с тех пор, как Ахеменид прислушивался к нему как к голосу Анахиты. Теперь эти звуки говорили лишь о стремительном движении и журчании воды над камнями. Возможно, порождение Вавилона, мудрая Амитис, заняла место танцующей в пене Анахиты.

Кир чувствовал, что в нем происходят перемены, но больше их не понимал.

У него появилось дурное предчувствие, которое будто нашептал ему фраваши. Старые друзья Кира или умерли, или, получив должности, разъехались и пропали из вида. Мечта объединить все горные народы оставила его, когда он понял, что уединенным горным областям нет конца. Вершины Аншана были связаны с предгорьем Элама, оно, в свою очередь, с полями Вавилонии. Владение мидян не имело ни границ, ни цели. Поставленная Киром цель привести все не похожие друг на друга народы к дружескому согласию оказалась недостижимой; за армянами ждали каппадокийцы, за ними народ Мидии, связанный с лидийцами, а те — с морскими греками. Что еще ожидало его на западе? Области, расположенные к востоку от крепости германиев, он вообще никогда не посещал. К тому же его встревожили мудрецы из Милета. Он хотел, чтобы хоть один греческий ученый находился с ним рядом во время поездок, чтобы было с кем обсудить необходимые дела. По правде сказать, на западе Кир слишком долго жил в городах с кирпичными стенами. Не утратив инстинктов кочевника, он чувствовал возникающее в нем напряжение, когда ему приходилось заботиться о больших массах людей. Жители города бессознательно стремились держаться вместе. Кир был приучен заботиться о стадах животных. А с людьми можно ли обращаться как со стадами, которые нужно кормить, забивать, разводить и перегонять? Мысль была безумной, и внезапно она наполнила Кира страхом.

Ощущение испуга разозлило его и заставило искать утешения в действии.

— Прекратите, демоны! — крикнул он рабам в платьях, которые всего-то держали свои метелки у ламп, загораживая их пламя от порывов ветра.

Быстрыми шагами Кир вышел на портик и был встречен глубокими поклонами придворных: поскольку он оставил зал аудиенции, это считалось его новым появлением. Камбис болтал с группой знати из Сард, они смеялись какой-то шутке, но при виде Кира их веселость исчезла.

— Камбис, — приказал он, — ты должен оставаться в пределах Аншана. Действуй за меня, советуясь с вождями Десяти племен. Ко мне посылай только при необходимости. — Его взгляд скользнул по внимательным лицам писцов, переводчиков и посланников. — Оставайтесь здесь, — коротко распорядился он и поискал глазами кого-либо, кто мог бы выполнить приказ. Командир асваранцев разглядывал жезл управляющего, и Кир сделал воину знак. — Ты отправишься в лагерь персов. Пусть все всадники приготовятся к долгому путешествию, которое продлится много лун. Пусть все приготовят снаряжение и продовольствие в дорогу. Собираться в ущелье — в том, куда втекает река. — Он подумал немного и кивнул. — Это говорю я, царь Ахеменид.

Воин помедлил, а встревоженный управляющий прошептал вопрос. Когда будет угодно их властелину отправиться в путешествие? Сколько дней отведено на подготовку?

Кир посмотрел на носителя жезла.

— Пять часов, не дней. — Он указал на высокого воина. — Теперь пойми следующее. И передай, когда приедешь в лагерь. На рассвете я выезжаю в направлении летнего восхода. Все, кто к этому времени будут готовы, последуют за мной. Кто не успеет подготовиться, останется здесь.

Так начал Кир путешествие на восток, сопровождаемый Эмбой, запасными нисайскими жеребцами и Амитис, ехавшей не в крытой повозке, а верхом на горном пони. С ним были стражники, все, как один, с обозом и стадами. За ними резво бежали гирканские лошади, чувствовавшие, что движутся в сторону родины, и ехало несколько каппадокийцев вперемежку с охотниками и мастифами.

Наблюдая за этим выездом, иностранные посланники высказывали предположения о грядущей новой войне; хранители закона объясняли, что Кир, обычно путешествующий вдоль границ, почувствовал необходимость посетить свои восточные владения. Остальные шептались об охватившем его безумии.

Кир не мог бы им объяснить, зачем он отправился в путь. Он верил, что на это немногочисленное сопровождение можно положиться. И, когда они выбрались из речного ущелья на равнину, покрытую лишь травой, с несколькими облаками на горизонте, впервые за многие годы ему стало абсолютно спокойно и легко.