Гарольд Лэмб - Кир Великий. Первый монарх

В песне объяснялась причина плохого правления Набонида.

— Демон завладел им. Он повернулся спиной к своим верным подданным и построил собственный город в пустыне. Он отослал аккадскую армию. Зажимая уши, он не слышал стенаний своего народа.

Кир заподозрил, что в этой песне Римута содержится насмешка и над ним самим. Однако она пополнялась новыми строфами, и ее пели на улицах прохладными вечерами.

— Набонид глупо похвалялся победой над Киром. Он лживо заявил, что Кир никогда не сможет прочитать, что записано на его табличке. Возможно, сам Кир и не мог читать, но боги послали ему проницательность. Он заставил семена снова прорастать на бесплодной почве. В первый же праздник Нового года он возвратил радость жителям Вавилона. Он успокоил их сердца и сделал жизнь веселее. Он снес разоренные постройки и заново отстроил святилища богов. Он возродил загубленные было жизни. Теперь в наказание да будет Набонид брошен в преисподнюю. Да будет добр Мардук к царствованию Кира.

Хотя пропагандистская песня не изменила негодования националистов, она доставила удовольствие уличной толпе — массы знали и о конфискации воды, и о мучительных поборах, которые росли каждый год. Простолюдины всегда считали, что любое изменение — к лучшему.

Со своей стороны Зерия предложил Киру попросить помощи у астрономов, фиксирующих небесные события. Эти ученые, работавшие с бесшумными инструментами в башне, вызывали восхищение Ахеменида. Они наносили на карту поведение звезд с точностью до одной шестидесятой доли часа — число «60» вавилоняне использовали как регулирующее число. Они открыли сарос, продолжительный интервал времени, после которого последовательность затмений повторяется сначала; они построили план хода времени через вечность. В любой момент ясного дня они также могли определить точное время по бронзовой игле, установленной в центре размеченной чаши. Место, на которое падала тень от кончика иглы, соответствовало часу и минуте. Эти наблюдатели за звездами без всякого почтения относились к тайне чисел. Числа, объясняли они, двигаются в двух направлениях. Считать можно как вверх, так и вниз, и точка начала вашего счета начинается с отметки «ноль». И эти умные халдеи согласились, не выказав удивления, найти благоприятный гороскоп своему персидскому властителю.

Подумав, Кир предложил, чтобы они нашли гороскоп не для него самого, а для его сына. Искушенные вавилоняне, вероятно, не питали больших надежд в отношении Кира, но могли надеяться на Камбиса, который гордился титулом царя Вавилона.

— Сын царя занимает место под знаком полумесяца, — сообщили астрономы, проведя свое исследование. — К нему присоединяется знак Стрельца. Поэтому ясно, что во время правления сына Великого царя — да удлинятся годы его жизни — это царство усилится, а из-за войны его слава возрастет.

Лишь простодушный Камбис принял этот гороскоп близко к сердцу. Кир довольствовался тем, что предоставил Камбису свое место на жертвоприношениях и праздниках. Губару боролся за соблюдение новых законов, и это было чрезвычайно сложно, поскольку вавилоняне не принимали простых истин. Старая аксиома персов «сильный не должен притеснять слабого» содержалась в кодексе законов города со времен Хаммурапи, но за прошедшее время была ослаблена таким количеством оговорок, что персидские хранители закона не могли различить сильного и слабого. Простая идея Кира о подарках, приносимых царю, не помогла снизить обычные поборы.

— Путь Вавилона, — убеждал его Губару, — отличается от пути Парсагард. Земледелец может отдавать свои продукты, но торговец платит деньгами и сам ожидает получить плату. Ты поклялся, что обычаи этого города, принадлежащего Мардуку и его жене Иштар, не будут изменены. Так зачем же пытаешься это сделать? Согласись с налогами и устрой на них какой-нибудь пышный прием во дворце для Мар-бану.

Кир пошел на уступки по-своему. Вспомнив о стремлении Манданы вернуться в висячие сады, он послал за вдовой Астиага. Со своими управляющими, евнухами и казначеями постаревшая Мандана вернулась в Вавилон и с удовольствием заняла покои, освободившиеся после смерти Шамуры.

— Какое это счастье — созерцать блистательную мою родину теперь, в последние мои годы, — доверилась она Киру. Трон для нее поставили среди высаженной кедровой рощи и вокруг курили фимиам, чтобы ослабить уличные запахи. — Ну, сын мой, ты покорил весь мир, осталось лишь царство Нильское с его богатейшими сокровищами и чистыми зеркальными водами, которые когда-то радовали мне глаз. Не сомневаюсь, вызывая меня сюда, ты подумал о подобающей гробнице, покрытой алебастром, с золотыми, не железными, скобами, куда можно будет поместить мои несчастные останки, когда Нергаль призовет меня в подземное царство.

Рядом с Манданой в этом великолепном саду Кира посетило странное ощущение величия и смерти. Он посмотрел на мерцающую вершину башни, затем вниз, на узор городских улиц, не извилистых, а прямых, прочерченных через город между стенами. Он посмотрел вдаль на зеленые плантации равнины, простирающиеся до серого горизонта пустыни Под ним тяжело трудились массы слабых существ, создавая редкие вещи и машины и пользуясь навыками, для приобретения которых потребовались века. Восхищаясь Вавилоном, в то же время Кир его ненавидел.

Позднее он объявил писцам, ведущим хронику, что Мандана, дочь Навуходоносора, — его мать. Эти внесенные в архив сведения хотя и были ложью, позволяли Камбису притязать на трон.

Затем Кир вызвал своего увечного друга Митрадата и передал ему все финансовые дела; вопросы государственного управления он отдал в руки Губару, а Камбиса оставил действовать как правителя. Вызвав пять тысяч из роскошных казарм, он переправился через реку и двинулся исследовать западную пустынную часть своей новой сатрапии.

Персы не спеша продвигались через равнину в сторону заката. Караван верблюдов вез для них запас воды, поскольку они приближались к настоящей пустыне, серой пустой земле под безоблачным небом. Проводники-арамейцы сказали Киру, что до него ни один из великих царей не осмеливался появиться здесь — ни владыка Ашшура, ни хеттский царь, ни фараон Нила. Персы уже оставили позади недостроенные кирпичные стены Тейму, города, в который удалился Набонид. Эти стены уже были частично засыпаны песком, а набеги местных племен прогнали отсюда колонистов-вавилонян. Кир предположил, что слишком серьезных причин вавилонянам не потребовалось, и они с радостью бежали обратно в Вавилон.

Путешественники вступили на Красную землю, выжженную жаром солнца, где деревни жались над колодцами, а люди молились перед черными башенками скал. От колодца к колодцу караваны набатеев следовали на север с грузами ладана, золота и медной руды из Аравии. Они направлялись в Дамаск или финикийские порты и давали импульс жизни бесплодной земле, на которой не могло вырасти ни одного города.