Владимир Шигин - Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

Самой большой ошибкой кронштадтцев был отказ от переагитации на свою сторону личного состава сильнейшего южного форта Краснофлотский (бывшая Красная Горка). Здесь находилась сильнейшая на побережье артиллерийская батарея. Благодаря этому там же 2 марта на митинге была принята резолюция, осуждавшая Кронштадтский мятеж. В дальнейшем форт Краснофлотский стал главным опорным форпостом борьбы против мятежного Кронштадта.

Разумеется, что антибольшевистские настроения среди матросов имелись не только на кораблях, базировавшихся в Кронштадте и в береговых частях вокруг острова. Аналогичной была и ситуация в командах кораблей, зимовавших на Неве. Однако там власть имела больше рычагов для воздействия на непокорную братву. Было очевидно, что большевикам необходимо срочно если не перетянуть на свою сторону матросов со стоящих в Петрограде кораблей, то хотя бы их нейтрализовать. Для этого среди личного состава Петроградской морской базы велась активная разъяснительная работа. Важной вехой в этом стало общее собрание моряков Петроградской морской базы, на котором присутствовало до семи тысяч матросов. Обстановка на собрании была сложная. Многие матросы горячо поддерживали кронштадтскую братву, не стесняясь в выражениях. И все же большевикам удалось взять верх на собрании. Причем во многом благодаря выступлению председателя ВЦИК М. И. Калинина. Сделав должные выводы из своего провального выступления на Якорной площади, он на этот раз говорил на редкость логично и убедительно, заставив слушателей соглашаться со своими аргументами. В результате большинством голосов была одобрена предложенная президиумом антикронштадтская резолюция. В резолюции подчеркивалось, что «исход из создавшегося положения только в полном напряжении всех сил рабочих и крестьян. Только сплоченность и объединение всех под знаменем советской власти помогут нам преодолеть» создавшиеся в стране трудности. При этом в резолюции были учтены требования матросов и рабочих относительно деятельности ненавистных заградотрядов: «Собрание обращается к Петроградскому Совету, чтобы он приказал заградительным отрядам соблюдать законы и ни в коем случае у рабочих, работниц, красноармейцев и матросов, возвращающихся из отпуска, не сметь отбирать продовольствие, которое они везут для себя и своей семьи. Собрание просит Петроградский Совет обратиться в центр, чтобы этот порядок беспрепятственного подвоза для моряков, красноармейцев и рабочих был распространен на всю Россию». Заканчивалась резолюция лозунгом: «Враг не дремлет, но и моряк зорко следит за ним. Козни его разгаданы и будут разрушены». Вне всяких сомнений, опубликованная в петроградских газетах резолюция собрания матросов Питера, стала важным пропагандистским документом в политической работе среди колеблющихся матросов.

В первые дни Кронштадтского мятежа на кораблях, стоявших на Неве, по распоряжению комиссаров были вооружены преданные матросы-коммунисты. Они же выставлялись в караулы и патрули, а команды кораблей объявлялась на военном положении, то есть без схода на берег.

Однако полностью изолировать команды петроградских кораблей от берега не удалось. Кронштадтские агитаторы проникали на борт и будоражили матросов. Самые радикальные настроения царили на военном транспорте «Самоед» и эсминцах «Капитан Изыльметьев», «Победитель», ледоколах «Трувор», «Огонь», посыльном судне «Кречет» и других.

Особое внимание агитаторы из Кронштадта уделяли стоявшим в устье Невы линкорам «Полтава» и «Гангут». Это и понятно: полтавцы и гангутцы были всегда столь же радикально настроены, как и их товарищи с «Петропавловска» и «Севастополя». Вне всяких сомнений, если бы «Полтава» с «Гангутом» находились в 1921 году в Кронштадте, то их команды были бы в первых рядах мятежников. Но сейчас они оказались в отрыве от своих соратников. Несмотря на это, ситуация на стоявших на Неве дредноутах была непростая. Вначале имели место массовые антибольшевистские выступления на митинге на «Полтаве». Только ценой огромных усилий матросов «Полтавы» удалось удержать от открытого бунта. Затем та же ситуация повторилась и на «Гангуте», где прибывшие делегаты с «Петропавловска» и «Севастополя» пытались поднять братву на восстание. Удержать ситуацию удалось только потому, что председательствовавший матрос-большевик вовремя закрыл собрание, ограничившись общей резолюцией, которая является основой для будущего собрания и некой будущей резолюции. Разумеется, что после этого комиссаром и партячейкой корабля было сделано все возможное, чтобы второй раз общее собрание уже не созывалось.

Особенно критическим был день 26 февраля, когда мятеж на большинстве стоявших на Неве кораблей удалось предотвратить исключительно благодаря оперативности и решительности комиссаров и коммунистов на местах. В результате этого из многочисленных кораблей Балтийского флота, дислоцированных на Петроградской военно-морской базе, кронштадтскую резолюцию приняли лишь команды трех небольших вспомогательных судов.

В те дни на улицах Петрограда начали распевать и срочно сочиненные на злобу дня «антикронштадтские частушки», которые должны были высмеивать мятежных матросов, особенно не вдаваясь в суть их требований к власти:

2 марта вожди большевиков В. И. Ленин и Л. Д. Троцкий назвали происходившее в Кронштадте мятежом белогвардейского генерала Козловского, а Петроград и Петроградскую губернию объявили на осадном положении, передав всю полноту власти Военному совету (Комитету обороны) Петрограда.

2 марта 1921 г. Совет Труда и Обороны РСФСР принял в связи с мятежом специальное постановление. На следующий день за подписью Ленина оно было распубликовано. Постановление предписывало: «1) Бывшего генерала Козловского и его сподвижников объявить вне закона. 2) Город Петроград и Петроградскую губернию объявить на осадном положении. 3) Всю полноту власти в Петроградском укрепленном районе передать Комитету обороны Петрограда».

Предусматривалась усиленная охрана мостов, вокзалов, телеграфных и телефонных линий, складов и т. д. Хождение по улицам после 9 часов вечера воспрещалось, театры и другие зрелищные учреждения закрывались. Особо подчеркивалось, что «виновные в неисполнении означенного приказа подлежат ответственности по законам военного времени», а всем патрульным и караульным службам предписывалось при сопротивлении безоговорочно применять оружие.