Людмила Ивонина - Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

Конец у этой истории достойный. Перед смертью в 1693 году миссис Дженнингс тяжело болела. Сара день и ночь просиживала у постели матери в Сент-Олбансе, терпеливо ухаживая за ней. Миссис Дженнингс оставила младшей дочери все свое состояние.

Тем временем 24-летний Джон Черчилль принял командование английским батальоном на службе Людовика XIV и участвовал в кампании 1674 года на территории Германии, которую вел прославленный Тюренн. Вполне возможно, хотя точных свидетельств тому нет, что он принимал участие в сражении при Зинцхайме 16 июня 1674 года. Тогда, потеряв 2500 человек из 10 тысяч, имперский генерал Капрара бежал, а Тюренн, преследуя его, вторгся в Пфальц. Определенно известно, что молодой Черчилль принял участие в битве при Энцхайме около Страсбурга 4 октября того же года, когда 11 из его 22 офицеров сложили свои головы. В тот день Тюренн с 22–23 тысячами солдат атаковал 35—38-тысячную имперскую армию генерала Бурнонвилля, чтобы помешать ей соединиться с бранденбургскими силами. Ночью обе стороны отступили с поля боя. Французы потеряли 2000, имперцы — 3000 человек. Английская кавалерия понесла большие потери — все офицеры были или убиты, или ранены. Джон после этого получил лучшую для военного характеристику: «Никто в мире не смог бы сделать свое дело так хорошо, как господин Черчилль».

Осенью 1675 года он вернулся с полей сражений и приступил к своим обязанностям в окружении патрона — герцога Йоркского. Привезенные из Франции два сундука отличного серебра предоставили ему возможность вести жизнь человека, уже сделавшего карьеру: он танцевал на праздниках с прекрасными леди и был партнером короля на теннисной площадке. А однажды он встретил во дворце удивительную девушку.

Это могло случиться во время игры в мяч, но скорее всего он увидел ее в свите герцогини. Они танцевали, и Джон нашел ее очень приятной. Он был несказанно удивлен ее необычным для юной леди зрелым умом. В один прекрасный день молодой офицер понял, что глубоко и бесповоротно влюблен. Могло показаться странным, что трезвомыслящий, настроенный на карьеру любимец женщин способен на это чувство. Но любовь не поддается никаким схемам: она может сделать легкомысленным мудрого человека и обойти своим вниманием романтическую натуру.

Девушка заметно оживлялась под страстным взглядом молодого офицера, ей импонировала его элегантность. Он казался ей интеллигентным и добрым, чувствительным и целеустремленным, а беседа с ним походила на соревнование в остроумии. Между ними началась переписка. Саре было пятнадцать лет, Джону — двадцать пять.

Тем не менее гордая юная особа долго сопротивлялась, поскольку не желала ощущать себя «наследницей» Барбары Кливленд, которая была ее в два раза старше и в двадцать раз богаче. Письма Джона были полны любви, а письма Сары — иронии. Она желала убедиться в истинных намерениях своего поклонника и писала: «Если то, что вы пылаете страстью ко мне, правда, — найдите способ сделать себя счастливым, например, поезжайте за границу. В вашей власти лишь видеть меня, поскольку моя честь разрешает лишь это».

В любви Джон был весьма напорист, как и во всем, что он уже сделал и будет делать в жизни. «Ничто не заставит меня уехать за границу после встречи с вами. Вы стали для меня самым дорогим человеком на свете… Я буду вне себя от радости, если ваши милые ножки заведут вас вечером в комнату для рисования, где я смогу вас застать… Сегодняшний день показался мне мучительно долгим из-за того, что я не видел вас утром в свите герцогини. Прошу вас, сообщите мне немедленно, как вы себя чувствуете, и обязательно пейте теплое молоко — погода нынче сырая…» В этом его письме не только горячая любовь и пылкая страсть, но и почти супружеская забота о любимой. И еще: «Если прикажете мне умереть — я с радостью сделаю это».

При дворе скрывать чувства невозможно, и слухи об этой любви распространились по Уайтхоллу и скоро дошли до Парижа. Примечательно, что, когда в 1676 году герцог Монмут предложил назначить Черчилля капитан-лейтенантом английского полка во французской армии, посол Версаля в Лондоне Куртен передал это предложение военному министру Мишелю Лувуа, не преминув составить полный отчет о любовных похождениях Джона. Поначалу маркиз Лувуа отверг эту идею, заметив, что капитан Черчилль «даст больше удовлетворения богатой и увядающей даме, чем монарху, который не желает иметь в своей армии «паркетного» рыцаря». В итоге, правда, министр все же согласился, что Черчилль — это лучшая кандидатура. Но молодой человек не принял это предложение.

«Месье Черчилль больше предпочитает служить хорошенькой сестре леди Гамильтон (как раз в то время Фрэнсис Дженнингс вышла замуж за лорда Гамильтона), чем быть капитан-лейтенантом в полку Монмута», — прокомментировал этот отказ Куртен.

В семье Черчиллей, однако, полагали, что их сын, на которого они возлагали огромные надежды, относится к будущему браку недостаточно серьезно. Во-первых, девушка бедна. Во-вторых, она считалась «странным созданием», а ее мать полусумасшедшей. Родители Джона настаивали, чтобы он оставил чувства в покое и женился на Кэтрин Сэдли, единственной дочери сэра Чарльза Сэдли, одного из богатейших и влиятельнейших людей Англии. Кэтрин была излишне бледна и стройна, но умна — этим качеством объясняли тот факт, что она не упустила возможности в один прекрасный момент оказаться в постели герцога Йоркского. Черчилли рассуждали: раз сын делил фаворитку с королем Карлом, что ему препятствует жениться на Кэтрин? Джон отвечал на это: «Любовь, и только любовь», — но Сара не могла игнорировать мнение родителей своего возлюбленного.

Однажды Куртен наблюдал в Уайтхолле, как мисс Дженнингс «больше плакала, чем танцевала», и докладывал в Париж, что на Черчилля постоянно давит отец с тем, чтобы он женился на богатой девушке, и что Черчилль бросил герцогиню Кливленд, «обобрав» ее на 100 тысяч ливров (7000 фунтов стерлингов). После этого герцогиня уехала во Францию.

Нельзя сказать, что Джон рисковал, идя на разрыв с влиятельной герцогиней. Барбара не отличалась постоянством, легко завязывала и рвала отношения сразу с несколькими любовниками. В ноябре 1676 года она поехала в Париж не столько потому, чтобы «проветриться» после разрыва с молодым Черчиллем, сколько из-за желания встретиться со своими неизменными поклонниками, среди которых числился известный своими амурными похождениями парижский архиепископ Франсуа Арле де Шамвалон. Но Франсуа в тот момент был «занят» чувствительной мадам де Севинье, и Барбара оказалась в постели английского посла во Франции Ральфа Монтегю.

В какой-то момент Саре показалось, что все кончено. Но Черчилль продолжал атаковать ее письмами: «Вы не можете вообразить, что значите для меня. Вы для меня как воздух, как хлеб насущный… Герцогиня устраивает сегодня новую игру в мяч, затем будут танцы. Буду безмерно счастлив встретить вас там и поговорить с вами». — «Что касается встречи с вами, — отвечала Сара, — то ни приватно, ни на публике я не желаю вас видеть. Для меня вы фалыпивейшее создание на земле. Я очень поздно осознала свою ошибку». — «Это вы ошибаетесь, — писал в запальчивости Джон, — когда полагаете, что я люблю прежде всего самого себя». Сара была неумолима: «Я перечитала все ваши письма, и если вы думаете, что терпеливы со мной, то я так совсем не считаю». Одно время Черчилль находился на грани отчаяния: «Прошлой ночью мне было так худо, что, казалось, я умираю…»