Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

Магда остолбенела. Геббельс понял ее молчание как знак согласия:

– Я знал, что могу на тебя положиться. Старые друзья самые надежные.

И они с Бааровой уехали.

Магда потребовала развода. Геббельс ответил, что выбор между супружеским долгом и любовью невыносим. Ему остается только пустить себе пулю в лоб. Магда злобно заметила, что это наилучший выход. Геббельс положил пистолет в карман и произнес:

– Прощай навсегда!

Возможно, надеялся, что жена его остановит.

Магда обратилась к Гитлеру. Аморальность Геббельса фюрера не смутила. Он не хотел скандала — самая образцовая семья в рейхе не может распасться. Лиду Баарову выслали назад, в протекторат Богемия и Моравия. Фильмы с ее участием сняли с проката. Без Геббельса она могла обойтись. А без кино нет.

Баарова прислала Магде личное письмо:

«Можете ли вы, моя дорогая госпожа, быть столь жестоки в то время, как вы вновь счастливы? Мое единственное преступление состоит в том, что я полюбила мужчину, принадлежащего другой женщине. Я жестоко заплатила на это. Но я люблю Германию больше всего на свете и не заслужила таких страданий. Смогу ли я вернуться в Германию, зависит от Вас. Я прошу Вас о милосердии. Позвольте мне вернуться».

Магда не стала ей отвечать. Лида Баарова на свое счастье больше не встретилась с Геббельсом, потому после войны продолжила карьеру в кино. Она прожила до восьмидесяти шести лет и умерла в австрийском Зальцбурге… А Магда Геббельс, когда рухнул Третий рейх, покончила с собой — вместе с мужем. И убила своих детей.

Гитлер первым из политиков оценил важность правильного имиджа. Мюнхенский фотограф Генрих Хофман снимал фюрера исключительно в героических позах, умело выставленный свет превращал Гитлера в последнего тевтонского рыцаря.

Открытки с портретами фюрера расходились миллионными тиражами. Через десять лет Хофман был уже миллионером, еще через десять лет — мультимиллионером.

Фюрер лично отбирал каждый кадр, который появится в печати. Он был крайне придирчив к своим снимкам. Ненавидел свой мясистый нос с большими ноздрями, поэтому отпустил усики, которые казались нелепыми, но отвлекали внимание от доставлявшего ему столько неприятностей носа.

А в реальной жизни фюрер был начисто лишен природного мужества, болезненно переживал неудачи и мгновенно капитулировал. Поражение вызывало в нем растерянность и отчаяние. Фюрер оказался слабонервным, хотя и беспредельно жестоким человеком. Даже трудно сказать, был ли Гитлер таким уж больным или же его организм разрушился от страха заболеть и умереть.

Он был крайне мнительным и обнаруживал у себя все новые болезни. Ипохондрик Гитлер жаловался на сердце и уверял окружающих, что жить ему осталось совсем недолго. Он сказал вождю гитлерюгенда Бальдуру фон Шираху, что ощущает постоянную боль в районе диафрагмы и живота — наверное, у него рак.

Когда он стал канцлером, забота о его здоровье стала государственным делом. Главным врачом он сделал Теодора Морреля. Его привел к Гитлеру личный фотограф фюрера Генрих Хоффман. Фотограф сказал, что этому врачу можно доверять — он лично удостоверился в эффективности его методов. Хоффман, правда, не поставил Гитлера в известность, что Моррель лечил его от гонореи.

Почему фюрер взял в личные врачи Теодора Морреля, специалиста по кожным и венерическим заболеваниям? Выбор казался очень странным. Моррель действительно был специалистом по кожным и венерическим заболеваниям. Но он быстро сообразил, что ему надо выйти за пределы своей узкой специализации. Мастер саморекламы, он уверял, что знаменитый русский биолог и патолог Илья Ильич Мечников, создатель теории иммунитета, перед смертью раскрыл ему секреты борьбы с инфекционными заболеваниями.

Моррель тонко угадал психические проблемы своего пациента и стал ему необходим. Когда у фюрера что–то болело, Моррель прописывал ему пилюли, содержавшие стрихнин и беладонну, которые, конечно же, снимали болезненные ощущения, но оказывали серьезное побочное воздействие. Моррель вообще давал фюреру только сильнодействующие препараты, будь то снотворные или болеутоляющие.

Гитлер горстями принимал лекарства — снотворные, препараты для улучшения пищеварения, гормоны, витамины, глюкозу, стимулирующие препараты. Уловив желание Гитлера лечиться, Моррель прописывал ему бесчисленное количество инъекций. При этом дерматолог и венеролог Моррель не обращал внимания на реальный недуг Гитлера — высокое кровяное давление. Чем дольше сохраняется высокое давление, тем это опаснее, потому что ведет к нарушению мозгового кровообращения.

А доктор Моррель держал своего пациента на возбуждающих препаратах — кофеине и первитине. Когда привычная доза переставала действовать, Моррель ее увеличивал. Под воздействием такого лечения завораживающий взгляд Гитлера приобрел опасный блеск. Уверенность в себе сменялась агрессивностью. Он терял контроль над собой… Во время войны Гитлер избегал поездок на фронт. И уж тем более не удавалось уговорить его встретиться с солдатами или посетить госпиталь. Гитлер избегал передовой, потому что не хотел видеть раненых и искалеченных. Не сочувствовал и не сопереживал чужим страданиям.

Он был абсолютно равнодушен к солдатам, которые воевали и умирали по его приказу. Отказывался осматривать разрушенные бомбардировками города, хотя пропагандисты считали полезным появление фюрера среди погорельцев, им хотелось показать, что народ и партия едины.

Гитлера много снимали вместе с собаками. Любовь к животным пропагандисты называли выигрышной для фюрера Великогерманского рейха. Чего немцы не знали, так это то, что Гитлер требовал от своих собак безусловного подчинения. Если его любимая Блонди не выполняла команды, ее стегали. Гитлер тут же ее прощал и начинал ласкать.

Это характерное для него сочетание чувств — жестокость и сентиментальность. Гитлер мог сокрушаться по поводу брошенной собаки, плачущего ребенка, даже сломанного цветка, но считал правильным уничтожение целых народов. Впрочем, с той же легкостью он пожертвовал и собственным народом. И утащил с собой в могилу всех, кого смог.

Печально знаменитая фраза — «Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет!» — вошла в историю. Обыкновенно ее приписывают имперскому министру народного просвещения и пропаганды Йозефу Геббельсу. В реальности ее произносит один из героев пьесы немецкого драматурга Ханса Йоста.

В 1933 году Йост пережил величайший триумф. В день своего рождения Адольф Гитлер приехал в «Берлинер театр», чтобы посмотреть посвященную ему пьесу Йоста под названием «Шлагетер». Бывшего офицера рейхсвера Альберта Лео Шлагетера, расстрелянного после Первой мировой французскими оккупационными войсками, нацисты считали героем.