Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

отсутствует духовный размах…

Гитлер сильно ошибался. Но неудачная война с маленькой Финляндией, казалось, подтвердила невысокий уровень командного состава и слабые боевые возможности частей Красной армии.

Один из полководцев Победы маршал Александр Михайлович Василевский, который был и начальником Генерального штаба, и министром Вооруженных сил СССР, считал так:

— Говорят, что без 1937 года не было бы поражений 1941 года, а я скажу больше. Без 1937 года, возможно, не было бы вообще 1941 года. В том, что Гитлер решился на войну в 1941 году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, которая у нас произошла…

Цифры такие: были репрессированы тридцать четыре бригадных комиссара из тридцати шести, двести двадцать один комбриг из трехсот девяноста семи, сто тридцать шесть комдивов из ста девяноста девяти, двадцать пять корпусных комиссаров из двадцати восьми, шестьдесят комкоров из шестидесяти семи, пятнадцать армейских комиссаров 2‑го ранга из пятнадцати, два флагмана флота 1‑го ранга из двух, двенадцать командармов 2‑го ранга из двенадцати (все!), два командарма 1‑го ранга из четырех, два армейских комиссара 1‑го ранга из двух, три маршала Советского Союза из пяти.

Такого планомерного уничтожения собственного офицерского корпуса история не знает. Из ста восьми членов Высшего военного совета при наркоме обороны осталось десять. А приказы об исправлении ошибок, увольнение из аппарата проштрафившихся чекистов, их аресты — все это было обычной практикой взваливания вины за прошлое на предшественников. Когда несколько арестованных военных освободили, это получило широкий резонанс в армии. Людям казалось, что справедливость, наконец, восторжествовала, невинных отпустили. А те, кто сидит, и кого расстреляли, значит, действительно виновны…

Теперь некоторые историки говорят так: правильно, что до войны расстреляли высший командный состав армии, пришли новые, молодые командиры, которые и смогли победить врага.

Прежде всего вызывает омерзение моральный аспект этого утверждения — уверенность в том, что убийство невинных людей вообще может быть полезным.

Говорят: репрессированные командиры были глубоко отсталыми в военном отношении людьми, проку от них в сорок первом было бы немного. Конечно, пострадали разные люди. Но наиболее отсталая часть генералитета как раз благополучно пережила эпоху массового террора. Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Кулик, Щаденко остались на своих постах или даже получили повышение.

Но дело еще и в том, что массовое уничтожение командного состава подорвало обороноспособность армии. Видя, как арестовывают одного офицера за другим, рядовые красноармейцы переставали верить своим командирам: а вдруг они тоже враги народа? Командиры были растеряны, не могли навести порядок. Увеличилось число самоубийств, катастроф и аварий.

В 1937–1938 годах сменили всех командующих округами, девяносто процентов их заместителей, восемьдесят процентов командующих корпусами и дивизиями, девяносто процентов командиров полков и их заместителей («Военно–исторический архив», № 17/2001). К началу войны половина командиров дивизий находились на своих постах меньше полугода.

В Белорусском военном округе арестовали всех командиров корпусов.

«Тяжелая обстановка, создавшаяся в армии и в стране в связи с массовыми арестами, продолжала действовать угнетающе, —

вспоминал маршал Жуков. — Арестам подвергались уже не только крупнейшие государственные и виднейшие военные работники, но дело дошло и до командиров и политических работников частей.

После ареста командующих войсками округа И. П. Уборевича и И. П. Белова учебная подготовка высшего командного состава в округе резко снизилась.

Резко упала боевая и политическая подготовка команднополитического состава, понизилась требовательность и, как следствие, ослабла дисциплина и вся служба личного состава».

Репрессии в первую очередь ударили по преподавательскому составу военных учебных заведений, по военной интеллигенции. Были репрессированы примерно три тысячи военных преподавателей. То есть некому стало готовить молодых командиров. Уровень подготовки в военно–учебных заведениях резко снизился.

Массовые репрессии в предвоенные годы привели к катастрофе лета 1941 года.

Экономический, военный и демографический потенциал Советского Союза и Германии были несравнимы. Германия не могла одержать военную победу над нашей страной. Но в мире сложилось дурное впечатление о боеспособности Красной армии. Командование вермахта пришло к выводу, что советские вооруженные силы более не представляют опасности.

6 мая 1941 года знаменитый советский разведчик Рихард Зорге сообщал из Токио:

«Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отто заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы…

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной армии настолько низко, что они полагают, что Красная армия будет разгромлена в течение нескольких недель».

Последний абзац начальник разведывательного управления Генштаба генерал–лейтенант Голиков вычеркнул своей рукой, оставил резолюцию: «Дать в пять адресов (без вычеркнутого)». Начальник военной разведки знал, что нельзя раздражать Сталина.

Еще в марте, за три месяца до начала войны, генерал Голиков представил вождю обширный документ, неопровержимо свидетельствующий о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Но сам же и пометил:

«Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходят от англо–американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией… Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки».

Известный военный историк профессор Виктор Александрович Анфилов, сам участник Великой Отечественной, через двадцать лет после войны спрашивал Голикова, дослужившегося до маршала:

– Почему вы сделали вывод, который отрицал вероятность осуществления вами же изложенных планов Гитлера? Вы сами верили этим фактам или нет?

– А вы знали Сталина? — задал встречный вопрос Голиков.

– Я видел его на трибуне мавзолея.

– А я ему подчинялся, — сказал бывший начальник военной разведки, — докладывал ему и боялся его. У него сложилось мнение, что пока Германия не закончит войну с Англией, на нас не нападет. Мы, зная его характер, подстраивали свои заключения под его точку зрения.