Петр Люкимсон - Царь Ирод

Следовательно, делает вывод Альберт Баумгартен, дело было не в происхождении, а в негативном отношении значительной части народа к самой личности Ирода [34] Баумгартен А. Законность власти Ирода и его потомков как царей Израиля // Евреи и иудаизм в эпоху Второго храма, Мишны и Талмуда: Сборник исследовательских статей памяти Шмуэля Сафри. Иерусалим, 1993 (Ивр.). С. 34–35. .

Как бы то ни было, очень скоро в лагере римлян под Иерусалимом начался ропот по поводу нехватки еды и невыплаты зарплаты. Силон заявил, что в такой ситуации не может продолжать осаду Иерусалима и хочет отойти на зимние квартиры, в те места, где у его солдат будет вдоволь пищи. Флавий снова уверен, что римские легионеры, прекрасно знавшие, что такое военная дисциплина, роптали по прямому приказу подкупленного Антигоном Силона.

Ирод, очевидно, также был убежден в этом, но решил открыто не высказывать своих претензий, а попытался удержать Силона у стен Иерусалима. С одной стороны, он напомнил Силону, что тот послан к нему на помощь по прямому указанию высшего командования и при случае он может потребовать суда над ним за нарушение приказа. С другой стороны, Ирод пообещал в самые кратчайшие сроки доставить римлянам в изобилии хлеб, вино, оливковое масло, скот и все необходимое для продолжения войны.

Чтобы сдержать слово, Ирод направился в Самарию, жители которой открыто поддерживали Ирода, уповая, что, придя к власти, он даст им возможность жить по своим законам. Движимые этой надеждой, они охотно откликнулись на его просьбу, и из Самарии потянулись обозы, доверху груженные продовольствием.

Кратчайшая дорога из Самарии в Иерусалим проходила через Иерихон — древний, некогда большой город, который в те дни находился в запустении. Антигон то ли через своих соглядатаев, то ли действительно от самого Силона узнал об этих обозах и отдал приказ поставить на всех подходах к Иерихону засады для их перехвата.

Но, видимо, у Ирода при дворе Антигона также были свои шпионы — иначе трудно объяснить, каким образом он был молниеносно осведомлен о планах противника и двинулся к Иерихону с десятью когортами (пятью римскими и пятью иудейскими), а также с большим отрядом наемников и несколькими сотнями всадников. Без особого труда заняв полупустой город и оставив в нем гарнизон для охраны, Ирод спешно вернулся в Иерусалим, где обнаружил, что разброд и шатание в отрядах Силона продолжаются и многие солдаты начали разбредаться по окрестностям. В этой ситуации ему не оставалось ничего другого, как согласиться отпустить армию на зимние квартиры в преданных ему областях — в Идумее, Самарии и Западной и Нижней Галилее.

При этом в Северной и Восточной Галилее значительная часть жителей, особенно в деревнях, по-прежнему была крайне враждебно настроена как к римлянам, так и к Ироду. Они прекрасно помнили, с какой жестокостью действовал Ирод в их краях в бытность стратегом области, и не простили ему ни казни Езекии Галилеянина, ни карательных экспедиций против партизанских отрядов, бойцами которых были их отцы, братья и сыновья.

Зная это, Антигон призвал сельское население этих районов устроить римлянам, если они там покажутся, тактику выжженной земли — покинуть свои дома и вместе со скотом и всеми зимними припасами уйти в горы, предоставив оккупантам умирать от голода.

Вереница этих событий снова повергла Ирода в самое мрачное состояние духа.

Дело было не только в том, что он, по сути, потерпел фиаско под стенами Иерусалима. Ирод понимал, что слова Антигона так или иначе будут доведены до сведения Антония. Он всерьез опасался, что диктатор примет их к сведению и решит «переиграть» решение о наделении его царским титулом, передав корону кому-либо из Хасмонеев, особенно если после снятия осады Иерусалима Антоний засомневается в его полководческих и организаторских способностях. Одновременно слова Антигона, которые слышали и римляне, и евреи, больно ранили его лично — ему снова, как когда-то в детстве, вслух напомнили о его идумейском происхождении, о том, что де-факто он был и остается евреем второго сорта.

Ирод вновь предельно четко осознал, что на самом деле не может доверять никому — ни евреям, ни римлянам, ни даже верным ему самаритянам и идумеям. Можно, конечно, объяснить это его самоощущение все более развивающейся паранойей, одним из признаков которой считается «обостренное недоверие к окружающим». Вместе с тем давайте согласимся, что у него были и вполне реальные основания для такого ощущения.

Следуя ему, он отказался от услуг Силона, направив последнего к Вентидию — на войну против парфян.

Но в том-то и заключалась сила характера Ирода, что он умел преодолевать свои настроения и, подобно посланному в нокдаун боксеру, подниматься с колена прежде, чем рефери досчитает до десяти. Ирод осознал, что до того, как второй раз вести поход на Иерусалим, ему нужно подчинить себе всю Иудею, шаг за шагом отвоевывая один за другим верные Антигону районы, медленно стягивая кольцо вокруг столицы, а заодно и петлю на шее Антигона II.

Логика подсказывала, что начинать надо с Галилеи, которую он знал с молодости как свои пять пальцев и где, собственно говоря, приобрел боевой опыт.

Разместив в городе Самария (Шомрон), являвшемся столицей одноименной области, мать, невесту и прочих домочадцев, Ирод отправил младшего брата Иосифа с двумя тысячами пехотинцев и четырьмястами всадниками в Идумею — на случай, если туда попытается прорваться армия Антигона. Сам же с оставшимся войском совершил стремительный марш-бросок в Верхнюю Галилею — к ее столице Сепфорису, или в оригинальном еврейском произношении Ципори, что буквально означает «птичий город».

Стояла холодная зима 38 года до н. э.

Галилейские перевалы были завалены снегом, почти ежедневно бушевала непривычная для этих мест вьюга, и появление в такую пургу под стенами Сепфориса армии Ирода ошеломило его защитников. Город с его огромными продовольственными складами сдался почти без боя.

Дав своим солдатам несколько дней отдыха после тяжелейшего марш-броска в зимнюю стужу, Ирод приступил к реализации следующего этапа своего плана — «зачистке» области от скрывающихся в лесах и пещерах сторонников Антигона.

Последние, впрочем, тоже не дремали. Объединившись в большую армию, они решили дать генеральное сражение Ироду возле горной деревушки Арбела. В начале этого сражения удача, казалось, была на стороне партизанской армии — под их мощным натиском левый фланг армии Ирода дрогнул и бросился бежать. Но Ирод, мгновенно оценив диспозицию, развернул правый фланг в тыл наступающего противника, а сам бросился к бегущим и, остановив панику, заставил их снова построиться в боевой порядок. Это в итоге предопределило исход битвы. Как бы ни была отважна партизанская армия, она не могла противостоять хорошо обученным, действующим, как отлаженная военная машина, бойцам Ирода. Наступил момент — и партизаны побежали, ища укрытия в многочисленных пещерах, расположенных на обрывистых склонах Галилеи, куда невозможно взобраться не только всаднику, но и пехотинцу, нагруженному полной выкладкой римского легионера.