Сергей Глезеров - Любовные страсти старого Петербурга. Скандальные романы, сердечные драмы, тайные венчания и роковые вдовы

А что же Владимир Новосильцев? К раненому пригласили известного медика Николая Федоровича Арендта – того самого, который спустя двенадцать лет попытается спасти Пушкина, смертельно раненного. Лекарь объявил, что рана Новосильцева не оставляет надежд.

Перед смертью Новосильцев говорил: «Сокрушаюсь только о том, что кончиною моей наношу жесточайший удар моим родителям, но вы знаете… честь требовала, чтобы я дрался, я уверен, что для них легче будет видеть меня в гробу, нежели посрамленного, и они простят мой поступок, судьбами мне предназначенный».

Он умер через пять дней после поединка, 14 сентября 1825 г. Последними словами Новосильцева стало несколько раз повторенное: «Моя бедная мать». В начале октября катафалк с покойным отправили в Москву: тело забальзамировали, а сердце, закупоренное в серебряном ковчеге, мать везла с собой в карете.

Надгробие В.Д. Новосильцева в подклете собора Новоспасского монастыря. Скульптор В.И. Демут-Малиновский

Новосильцева похоронила своего единственного сына в фамильном склепе Новоспасского монастыря в Москве. Рядом она заготовила место для себя. Над могилой сына она поставила памятник – бронзовую плачущую фигуру, выполненную по проекту выдающегося скульптора В.И. Демут-Малиновского. Памятник, который искусствоведы считают шедевром монументального искусства, сохранился до сих пор, несмотря на все зигзаги судьбы Новоспасского монастыря после революции. В нем во время Гражданской войны был концентрационный лагерь, с 1935 г. монастырем распоряжалось хозяйственное управление НКВД. В 1990 г. в обитель вернулась монашеская жизнь…

Оплакивая утрату сына, мать вся отдалась молитвам и до самой своей кончины в 1849 г. не снимала траура. Она посвятила свою жизнь милосердию и благотворительности. Активно участвовала в делах Женского патриотического общества, учредила сеть училищ, названных в ее честь «Екатерининскими», где девочки осваивали грамоту и швейное мастерство.

Через девять лет после дуэли, в 1834 г., на месте постоялого двора близ места дуэли, куда перенесли смертельно раненого сына, Новосильцева заложила церковь во имя Св. Равноапостольного князя Владимира, спустя четыре года храм освятили. В богослужении участвовал священник церкви Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне Барсов, исповедовавший Новосильцева перед смертью. Со временем у петербургских офицеров сложился обычай: в случае грозящей им опасности (например, перед дуэлью) приходить молиться в эту церковь.

Памятник на месте дуэли в парке Лесотехнического университета. Круглые плиты отмечают позиции, где стояли дуэлянты

В зданиях, стоявших рядом с храмом, Новосильцева устроила богадельню, поступившую в ведение Совета Императорского Человеколюбивого общества. Непосредственное место дуэли, по желанию Новосильцевой, отметили круглыми гранитными плитами. Спустя полтора века, в 1988 г., на месте дуэли установили гранитную стелу. В церемонии ее открытия участвовали потомки Черновых. Постройки Орлово-Новосильцевского заведения сохранились до наших дней, но храм во имя Св. Равноапостольного князя Владимира, стоявший между ними, уничтожили в 1932 г.

Остается добавить, что история трагической дуэли не забыта. Она стала одной из самых красивых любовных романтических легенд Петербурга. Что же касается оценок, то приведем мнение историка Ивана Толстого: «Политическая заряженность, невротизированность этой истории очень убедительно показана Яковом Гординым. Но в действиях черновской стороны видна и безжалостная провокация… Светлый облик Рылеева, признаться, сильно мутнеет. Смущает и характер Чернова-старшего: как мог генерал не понимать, что такое порох отказа!.. Не правильнее ли называть подобную честь скорее барством диким – барством наизнанку?».

Нет, наверное, в Петербурге более трогательной и романтической легенды, чем история о трагической любви Ромео и Джульетты по-петербургски – Карла и Эмилии. В законченной литературной форме легенда эта впервые прозвучала, пожалуй, в воспоминаниях Льва Успенского «Записки старого петербуржца», впервые увидевших свет в 1970 г.

Согласно версии Льва Успенского, в одной из немецких колоний близ Лесного, дачного пригорода в северных окрестностях, жили некогда две семьи. К одной принадлежал юный Карл, к другой – прекрасная Эмилия. Молодые люди без памяти любили друг друга, но родители, узнав об их любви, отказали им в женитьбе: Карл, по их мнению, еще недостаточно зарабатывал.

Прошло десять лет, Карл и Эмилия снова попросили родительского согласия, но снова получили отказ. Прошло еще двадцать лет, и влюбленные вновь обратились за благословением, но опять услышали твердое родительское «нет». И пятидесятилетние Карл и Эмилия, отчаявшись добиться согласия родителей, взявшись за руки, бросились в пруд.

Когда наутро их тела вытащили баграми, то все увидели, что и мертвыми Карл и Эмилия продолжают держаться за руки. Даже смерть не смогла разлучить их. И тогда по совету местного пастора прихожане назвали их именами слободскую улицу, чтобы отметить столь удивительную любовь и не менее удивительное послушание родителям…

За долгие годы легенда обросла домыслами и выдумками, поэтому узнать, как же все произошло на самом деле, уже никогда не удастся. Одно можно сказать: Карлу и Эмилии никак не могло быть пятьдесят лет, когда они покончили с собой. Согласитесь, их поступок совсем не свойственен умудренным опытом людям. Более чем вероятно, что они были молоды, как Ромео и Джульетта. По одной версии, они утопились в пруду, по другой – вместе приняли яд, по третьей – застрелились. Есть и совсем неправдоподобная версия – как будто бы они пронзили друг друга шпагами.

Многое в этой легенде проясняет то, что дело происходило в немецкой колонии, ведь их обитатели жили особым, замкнутым миром, свято соблюдали незыблемые традиции, не допуская ни малейшего отступления от устоев.

Впрочем, легенда легендой, а архивные материалы подтверждают, что эта история произошла на самом деле. Впервые ею заинтересовались в 1916 г. члены Кружка изучения Лесного при Коммерческом училище, что находилось на Институтском проспекте. Одному из них, Сергею Безбаху, удалось разыскать местного колониста-старожила, еще помнившего о том трагическом случае. Его уникальные воспоминания, сделанные на немецком языке и потом переведенные на русский, сохранились в архиве кружка.