Сергей Глезеров - Любовные страсти старого Петербурга. Скандальные романы, сердечные драмы, тайные венчания и роковые вдовы

Несколько в ином виде, в переводе Н.П. Уральской, баллада опубликована в книге Л.Н. Пузейкиной «Мы пели, мы жили, мы были… Песни немецких колонистов Петербургской и других губерний России»:

В середине 1990-х гг. петербургский исследователь действительный член Общественной академии наук российских немцев Венедикт Григорьевич Бём, занявшийся изучением различных сторон жизни и деятельности петербургских немцев, выступил с идеей создать в Петербурге памятник Карлу и Эмилии. Кстати, он жил практически в двух шагах от того места, где когда-то находилась могила возлюбленных.

«В этом районе я живу с 1953 года, когда закончил десять классов и поступил в Академию связи, – рассказал Венедикт Григорьевич. – Однако о легенде узнал только в начале 1990-х годов и сразу же заинтересовался этим вопросом. Сначала возникла идея восстановить то, что было, то есть памятник в виде могилы. Сверившись по картам, определили место ее нахождения – почти в центре трамвайного кольца на Тихорецком проспекте, возле Политехнического института. Однако против выступила администрация Института цитологии, в сквере возле которого мы хотели поставить памятник. Дело застопорилось».

Тогда же возникла идея установить памятник на берегу или даже посреди находящегося неподалеку Ольгинского пруда у Сосновки. Ведь, по одной из легенд, возлюбленные утопились в пруду. Проект памятника создал архитектор Степан Одновалов, член Союза архитекторов России, – в виде взлетающих в небо лебедей и символического креста в центре. Как будто из самого центра пруда взметнутся ввысь лебеди – словно бы ожившие души Карла и Эмилии. Концепцию принципиально одобрил тогдашний главный художник города Иван Уралов. Дело, как всегда, упиралось в деньги, к тому же именно тогда случился дефолт 1998 г., и снова дело остановилось.

В мае 2007 г. памятник влюбленным появился в сквере у дома № 22 по улице Бутлерова. Местные жители отстояли сквер от уплотнительной застройки, муниципалы благоустроили его, а потом решили сделать его романтическим уголком, установив памятник влюбленным, навеянный памятью о старинной легенде петербургских Ромео и Джульетте.

Автором памятника стал 20-летний скульптор Матвей Вайнман, заканчивающий Академию художеств. Правда, памятник влюбленным, созданный им, к конкретной легенде о Карле и Эмилии не имеет отношения, да это, может быть, и к лучшему. Он получился современным, очень трогательным и одновременно загадочным: под раскрытым зонтиком стоят обнимающиеся парень с девушкой… Увы, простоял памятник недолго: его элементы стали жертвами вандализма, и памятник убрали…

Весной 2012 г., когда Венедикта Бёма поддержали энтузиасты из Политехнического института, появилась возможность снова вернуться к реализации идеи памятного знака на предполагаемом месте могилы. «Горэлектротранс» разрешил установить памятный знак на своей территории, в сквере у трамвайного кольца. Открытие состоялось 21 августа 2012 г.

Получился очень трогательный и по-петербургски скромный памятник – небольшая клумба в виде горки, основание которой окружено старинными булыжниками, она увенчана плитой из розового гранита с надписью «Карл и Эмилия». Сделано было практически все руками Венедикта Бёма и его добровольных помощников.

«Все затраты на создание памятного знака – только за мой счет, из моей пенсии. Никаких спонсоров у меня не было, – рассказал Венедикт Бём. – Я применил свою технологию плавающего фундамента, которую отработал на даче. Цветы выложены в виде символов „ин“ и „янь“, обозначающих женское и мужское начала».

В прежние времена могила Карла и Эмилии была окружена почитанием молодежи. Может быть, и теперь сложится традиция: влюбленные будут назначать здесь свидания, а новобрачные возлагать цветы, запускать шары желаний…

Со времен истории Карла и Эмилии трагические случаи, едва ли не достойные пера Шекспира, еще не раз происходили в нашем городе. Более того, на рубеже XIX–XX вв. городская хроника просто пестрела сообщениями о суицидах. Горожане всерьез были обеспокоены «эпидемией убийств среди молодежи». И одной из причин всегда служила несчастная любовь.

Только за 1889 г. зафиксировано 263 покушения на самоубийство, из них 100 человек смогли осуществить задуманное. А по данным статистического отделения Городской управы, каждый летний месяц 1908–1910 гг. происходило по 125–130 самоубийств и попыток к ним, а в остальные месяцы их число достигало 80– 120 случаев.

«Странное, несомненно психически ненормальное время переживаем мы, – сетовала одна из петербургских газет. – Не только ежедневно газетная хроника пестрит самоубийствами и покушениями на них, но появился новый “дневник самоубийств”, романических, и, так сказать, на товарищеских началах…».

Вот лишь несколько трагедий. В 1901 г. влюбленный гимназист Фефилов и молодая девушка Федорова утопились в Неве, привязав себя друг к другу веревкой. Спустя пять лет петербуржцев потрясла другая история: дворник Нилов и девушка Воронова бросились в пролет лестницы. В 1911 г. снова произошло «двойное самоубийство»: несчастных возлюбленных, отравившихся цианистым калием, обнаружили на тротуаре 2-й Рождественской улицы. В руке молодого человека нашли зажатую записку с такими строками: «В смерти нашей просим никого не винить. Мы безумно любим друг друга, жизнь полна неприятностей и злобы, умираем, чтобы не разъединиться и за гробом».