Питер Акройд - Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Наступило время созывать новый парламент. Этого требовало тяжелейшее положение королевских финансов: все правительственные ведомства остро нуждались в деньгах: послам не платили жалованья, мольбы моряков королевского флота тоже оставались без ответа, даже военные укрепления страны находились в аварийном состоянии. Члены Тайного совета давали многочисленные предложения и рекомендации, как поправить дело, но ситуации они не спасали. Окружавшая короля знать решила обеспечить возвращение в парламент кандидатов двора. Их стали называть «поручителями», однако подозрения по поводу деятельности поручителей привели к тому, что немногие избиратели проявляли готовность прислушиваться к их советам. Они направили письма в разные города и регионы, но эта практика получила название «упаковки». Избиратели желали видеть в парламенте новых людей, не запятнанных никакими связями с королевским двором, и в итоге две трети представителей в палате общин были избраны в первый раз. Королю это не сулило ничего хорошего.

Яков открыл работу парламента 5 апреля 1614 года примирительной речью, обещавшей улучшение положения в стране, но содержавшей и ходатайство об увеличении государственных доходов. Общины предпочли проигнорировать королевское обращение и вместо того высказали претензии, что «поручители» нарушили свободу выборов и полномочия парламента. Депутаты не желали голосовать за ассигнования королю, а поставили под вопрос королевскую прерогативу взимать «импозиции» — специальные налоги на импорт и экспорт товаров. Через три дня Яков произнес вторую речь и призвал парламент к любви: он желал выказать свое чувство к подданным, палате же общин надлежало подтвердить преданность своему монарху. Однако в палате общин наблюдалось взвинченное и категоричное настроение, депутаты свистели и язвили. Член палаты Кристофер Невилл заявил, что придворные — это «спаниели для короля, но волки для народа». Никогда еще парламент не был таким необузданным. Его сравнивали с площадкой для петушиных боев и местом травли медведей, депутатов называли «ревущими парнями», уличными хулиганами.

Когда депутаты отказались следовать приказу Якова обсуждать только государственные доходы, король немедленно распустил парламент, а пять парламентариев заключил в лондонский Тауэр. Эта парламентская сессия продолжалась менее трех месяцев, и ни один билль не получил санкции монарха. Соответственно, второй парламент Якова VI остался в истории под названием «Протухший». Следующий созвали только через семь лет.

Королю не предоставили ассигнований, и он, нуждаясь в дополнительных доходах, придал активности переговорам о заключении династического брака и с Испанией, и с Францией; обеим странам предлагался Карл, принц Уэльский. Тем не менее дела подобного рода делаются нескоро, и Яков тем временем обратился в Сити за крупной ссудой. Сити отказал на том бесспорном основании, что корона не вызывает доверия. Государственным казначеем теперь назначили Томаса Говарда, графа Саффолка. Он сразу начал добывать деньги всеми доступными средствами, к примеру наложил взыскания на все новые строения, возведенные в пределах 11,3 километра от Лондона.

Во время роспуска парламента несколько епископов и крупных землевладельцев передали в сокровищницу британской короны Тауэра лучшие образцы своего столового серебра для продажи, и король решил, что их примеру должна последовать вся страна. Таким образом, он затребовал «добровольные пожертвования» от каждого графства и всех городков страны. Однако результаты не радовали. Один дворянин из Мальборо, Оливер Сент-Джон, отказался отправлять королю деньги, основываясь на том, что «добровольное пожертвование» противоречит Великой хартии вольностей. Против него возбудили дело в суде Звездной палаты [10] Звездная палата (полное название Court of Star Chamber) — с XV в. тайный высший королевский суд, который без присяжных рассматривал дела о наиболее тяжких преступлениях. В зале Вестминстерского дворца, где заседал этот суд, потолок украшен позолоченными звездами. и посадили в Тауэр. В конце концов его приговорили к штрафу в 5000 фунтов стерлингов и тюремному заключению в соответствии с желанием короля.

В отсутствие парламента все взоры обратились ко двору как главному центру событий. Ключевую роль по-прежнему играл королевский фаворит граф Сомерсет. В 1614 году его назначили лорд-камергером, и он находился в постоянном контакте с королем. Через его руки проходила переписка с британскими послами в зарубежных странах и другими важными фигурами, к тому же он контролировал обширный механизм патронажа, который служил двигателем жизни при дворе. Однако через женитьбу Сомерсет породнился с Говардами, и эта связь принесла ему враждебность большого числа придворных. Широко распространились толки, что влияние на короля одного человека ненормально и нежелательно.

Пришло время предложить королю другого ставленника привлекательной наружности. Летом 1614 года Якову представили молодого человека двадцати двух лет. Джордж Вильерс, сын небогатого дворянина, уже имел опыт жизни при дворе и преуспел в искусствах танца и фехтования. Кроме того, он три года провел во Франции, где усовершенствовал свои манеры и украсился званием «самого статного мужчины во всей Англии». К тому же он имел могущественных союзников, в их числе архиепископа Джорджа Эббота и королеву. Эббот поддерживал его, надеясь ослабить влияние Сомерсета и Говардов, которые благоволили католической Испании. Королева, находившаяся под воздействием Эббота, настояла, чтобы ее муж проявил благосклонность к молодому человеку. Вильерса, соответственно, назначили королевским виночерпием, он постоянно сопровождал монарха, а весной 1615 года был посвящен в рыцарское достоинство как джентльмен спальни короля.

Сомерсет, видя возвышение соперника, протестовал. Его постоянные жалобы и дерзкие речи еще больше отдаляли короля, вынуждая Якова делать ему замечания. «Никогда не давай мне повода думать, что не уважаешь мое человеческое достоинство, — писал король, — и недооцениваешь мои качества (и пусть не окажется, что твоя прежняя любовь ко мне охладела)». Король упрекал Сомерсета за «излияния беспокойства, душевного волнения, неистовства и надменной гордыни», а также «продолжительный отказ от ласки и нежелание спать в моей комнате, несмотря на то что я сотни раз настоятельно просил тебя об обратном». Весьма странное письмо, обращенное повелителем к подданному и свидетельствующее о чрезвычайной близости, некогда существовавшей между ними.

Возможно, к этому времени Вильерс уже разлучил короля с Сомерсетом. Летом 1615 года Яков ездил в замок Фарнхем, резиденцию епископа Винчестера. В этой поездке его сопровождал новый джентльмен при спальне. Впоследствии Вильерс спрашивал короля: «Теперь вы любите меня… сильнее, чем в Фарнхеме? Я никогда не забуду то время — там изголовье кровати не разделяло хозяина и его собаку». Воспоминание неоднозначное, как минимум свободное для любопытного толкования.