Питер Акройд - Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Он стремился очистить суды от всех тех, кто мог быть недоволен его политикой или властью. По оценкам, в течение своего правления Яков II заменил до девяти десятых мировых судей в каждом графстве. Их места заняли католики, которые при отсутствии полицейских сил стали главными представителями закона и королевской власти. Ряды городских муниципалитетов и лорд-лейтенатов графств тоже прочистили. Когда позднее на заседании Тайного совета король освободил от своих обязанностей архиепископа Кентерберийского, французский посол отметил, что Яков решил выказывать расположение только тем, кто поддерживает его интересы.

Летом 1686 года дело «Гуден против Хейлса» вышло на первый план как пробный камень укрепившейся власти. Суть спора состояла в праве короля пренебрегать наказаниями, установленными в законе, и приостанавливать исполнение закона — с конкретной ссылкой на Акт о присяге против католиков. Когда четверо судей объявили, что такое решение «нарушает английскую конституцию», Яков просто лишил их должностей. Тут даже некогда самые лояльные к королю люди пришли в смятение. «Все были поражены, — написал Джон Ивлин в дневнике 27 июня. — Есть большие подозрения по поводу того, чем закончится это судебное разбирательство».

Тем же летом король учредил комиссию по церковным делам для «предотвращения неблагоразумного назидания». По существу, это был орган, предназначенный утвердить права католиков. Члены комиссии имели полномочия лишить любого клирика средств к существованию, отлучить от церкви любого мирянина и, что, наверное, еще важнее, регламентировать работу школ и университетов королевства.

Совсем не очевидно, что английские католики, составлявшие примерно 2–3 % населения страны, приветствовали усилия своего католического короля. Он возбуждал у англиканского большинства негодование по отношению к ним, а то и чувства похуже. В разных частях королевства начались выступления против «папистов». Католиков в любом случае было недостаточно, чтобы заполнить все места, становившиеся вакантными. Как они могли стать судьями, если раньше их не допускали в юридические колледжи и суды?

Яков также начал проверку всех, кто находился у власти. В королевском кабинете он устраивал допросы должностным лицам, а также членам обеих палат парламента и у каждого человека требовал согласия с его религиозной политикой. Тех, кто отказывался, выбраковывали. Лорд Честерфилд писал: «Слушаем тут объявление за объявлением с перечнем большого числа людей, снятых с должности; такое впечатление, будто это списки потерь с полей сражений». Королевские дознания порождали возмущение и отторжение даже у тех, кто при других обстоятельствах остался бы верен Якову.

Вместе с тем король решил завоевать лояльность или, по крайней мере, непротивление нации, даровав свободу вероисповедания всем своим подданным. В «Декларации о веротерпимости», изданной весной 1687 года, он приостановил «исполнение всех законов, карающих за религиозные преступления», и отменил «наложение религиозных присяг и проверок в качестве квалификационных испытаний для назначения на должности». Таким образом он, по существу, помогал своим единоверцам, но в то же время надеялся заслужить благодарность нонконформистов. Наверное, он полагал, что по-прежнему может рассчитывать на молчаливую поддержку роялистов и англиканцев, несмотря на то что их подвергли весьма болезненным испытаниям. В этом отношении королю явно не хватило ума. Однако с этого момента диссентеры стекались в свои храмы и молельные дома без малейших препятствий. Маколей отметил, что «наблюдательный путешественник по-прежнему заметит дату “1687 год” на некоторых наиболее старых Домах собраний».

Беспокойство англиканцев проявилось при решении Якова навязать свою волю Оксфордскому университету. Когда скончался президент колледжа Святой Марии Магдалины, король направил членам совета колледжа мандат на избрание Энтони Фармера. Фармер никак не соответствовал этому высокому посту, он был известен лишь своими симпатиями к католицизму. Вопреки королевским указаниям члены ученого совета избрали доктора Хоу. Во время летней поездки по стране Яков посетил Оксфорд. Он устроил непокорным ученым разнос и приказал им покинуть помещение. «Отправляйтесь по домам, — кричал король, — и показывайте себя достойными членами Англиканской церкви. Убирайтесь, знайте — я король. Мне подчиняются, и я приказываю вам проваливать».

Недавно учрежденная комиссия по церковным делам аннулировала избрание Хоу, после чего двадцать пять членов совета колледжа подали в отставку или были уволены. Магдален-колледж теперь по сути превратился в оплот католицизма, ежедневно в его часовне проводилась месса. Однако победа короля была пирровой, своим поступком он восстановил против себя огромное количество духовенства и потерял репутацию, которую надеялся заслужить религиозной терпимостью. Историю в Магдален-колледже широко обсуждали, и раздражение и негодование равнодушием короля к чувствам англиканцев все росло.

Много говорили также о том, что летом Яков совершил паломничество к «чудотворному источнику», освященному в честь святой Винифриды, в Северном Уэльсе, где молился о наследнике. Отмечалось, что король встал на колени перед папским нунцием архиепископом Аддой и просил его благословения. Со времен Иоанна Безземельного ни один английский король не преклонял колен перед другим человеком, и такую позу для короля считали недопустимой и даже омерзительной. Это был католицизм во всей своей красе. Посол из Модены докладывал, что «такое со стороны аристократии редко случается при дворе». Вильгельм Оранский, непоколебимый защитник протестантского дела, отправил в Лондон посланника, который встретился с недовольными аристократами. Принц Оранский наблюдал и выжидал.

Вильгельма провозгласили пожизненным генерал-капитаном и Верховным главнокомандующим вооруженными силами Голландской республики, а по политическому статусу Оранжа он также был суверенным правителем. Его мать Мария была старшей дочерью Карла I, а супруга Мария — дочерью правящего в тот момент короля Якова II. Нет никаких сомнений, Вильгельм считал себя законным наследником английского престола, при условии, что у Якова нет законного сына. Вильгельм был убежденным кальвинистом, как и вся его семья, так что догмат о предопределении имел для него огромное значение. Если какой-либо долг стоял для него выше остальных, то это сдерживание Французского государства; он видел, как вторжение Людовика XIV в Голландию остановило только открытие дамб. Однако имперские притязания дома Бурбонов обуздать не удалось, и Вильгельм посвятил себя защите протестантских держав от вооруженных сил французского короля.