Анджей Иконников-Галицкий - Чёрные тени красного Петрограда

События этого дня смело можно назвать вторым штурмом Зимнего. Состав его участников был пёстрым. Действовали все революционно-анархические силы. Солдаты, матросы, рабочие, люмпен-пролетарии любых мастей вплоть до мелкого уличного хулиганья… Эта толпа ворвалась в охраняемый Красной гвардией дворец, именуемый теперь Народным музеем, и, выламывая двери, разбивая стёкла, срывая замки, ринулась в подвалы. Следует заметить, что многие погромщики были вооружены; остановить их красногвардейская охрана не могла, да, может быть, не очень-то и хотела. Невозможно подсчитать, сколько тысяч бутылок драгоценных вин, сколько сотен бочек коллекционных коньяков и прочих царских напитков было выпито, разбито, вылито на землю. В соответствии с логикой вещей, многотысячная толпа погромщиков, подкрепив свои силы крепкими хмельными напитками, должна была двинуться дальше на разгром всего дворца и окрестных улиц. Власти в Смольном, обеспокоенные масштабами происходящего, бросили на подавление пьяного бунта самые надёжные матросские и красногвардейские части. Но остановить бесчинства пьяной толпы и им оказалось не по силам. Пришлось, открыв пожарные водоводы из Невы и Зимней канавки, затопить подвал; только тогда погромщики разбежались. А многие, перепившись, утонули.

Погромщиков несколько отрезвил (в прямом и переносном смысле) трагический исход событий 7 декабря. Но в январе бедствие вспыхнуло с новой силой. 9 января, на третий день после роспуска Учредительного собрания, расстрела демонстраций в его поддержку и убийства депутатов Шингарёва и Кокошкина, вооружённая толпа солдат и люмпенов захватила винный погреб Балабинской гостиницы (ныне гостиница «Октябрьская») на Знаменской площади. Пришедшим для наведения порядка «сознательным» солдатам и красногвардейцам пришлось вступить с погромщиками в настоящий бой, в ходе которого два человека погибли и четверо были ранены. Достойный способ отметить тринадцатую годовщину Кровавого воскресенья! Через две недели, 24 января, нападению подверглись винные склады на Екатерининском канале. Наконец, в марте, как бы в завершение погромного цикла, вооружённая толпа снова штурмовала склады Дурдина. И здесь дело кончилось стрельбой и жертвами: двое погромщиков были убиты.

Вожди революции теперь уже понимали: необходимо вести борьбу с криминалом. После революции 25–26 октября одним из первых декретов Советского правительства — от 28 октября (10 ноября по новому стилю) — стал декрет об образовании рабоче-крестьянской милиции. Стало быть, структуры прежней городской милиции в Петрограде подлежали расформированию. Её слабый и неавторитетный руководитель, ставленник Керенского, адвокат Н. В. Иванов был снят с должности уже 29 октября.

Но новую милицию ещё надо было создать. Распустить старую тоже оказалось непросто: её служащие справедливо требовали оплаты своей небезопасной работы и поднимали вопрос о трудоустройстве. Притом первое большевистское правительство, как и пришедшее ему на смену в ноябре правительство большевистсколевоэсеровской коалиции, было неустойчиво и не контролировало ситуацию в стране и столице. В ноябре-декабре против него поднялась волна выступлений государственных служащих: забастовали чиновники министерств, департаментов, государственного банка; вскоре к ним присоединились служащие градоначальства и недорасформированной гормилиции. Целых три месяца шла глухая борьба между правительством и органами охраны правопорядка. Последних гормилиционеров поувольняли лишь в конце января. Результаты противостояния были разрушительными.

4 декабря было упразднено Управление городской милиции. Когда в его помещение (Гороховая ул., д. 2, здание бывшего градоначальства) вошли представители новой власти, они застали там картину полного разгрома. Мебель поломана и изуродована, оборваны электрические и телефонные провода; телефоны, пишущие машинки и прочее оборудование расхищено. Уходя, уволенные служащие гормилиции прихватили с собой чернильные приборы, лампы, папки для бумаг, мелкие канцелярские принадлежности, книги юридического содержания и даже многие следственные дела. В гараже Управления из десяти автомобилей, числившихся по описи, осталось два; из такого же количества мотоциклов — тоже два. Составляя отчёт об осмотре помещения, советские комиссары возмущались: «Это ужасное дело разгрома явно указывает на желание бывших служащих милиции создать разруху и лишить преемников возможности успешно продолжать работу».

В условиях безвластия, саботажа и административной неразберихи преступники чувствовали себя вольготно. Совершаемые ими преступления поражают своей дерзостью. И ещё одна особенность: чисто криминальные мотивы переплетаются здесь с мотивами идейно-политическими; где заканчивается одно и начинается другое — не всегда можно понять.

1 января 1918 года у цирка Чинизелли перед Симеоновским мостом неизвестные обстреляли автомобиль, в котором ехал сам председатель Совета народных комиссаров Усьянов-Ленин; пули разбили лобовое стекло, но Ильич не пострадал. Что это было, политическое покушение или попытка банального ограбления — сказать трудно. После этого Ильич стал носить при себе оружие — револьвер. Впрочем, проносил его недолго. 5 января, в день открытия Учредительного собрания, Ленин вместе с другими народными комиссарами прибыл в Таврический дворец; верхнюю одежду повесил в гардеробе Министерского флигеля, револьвер простодушно оставил в кармане пальто, а сам отправился в зал заседаний. Через пару часов большевики со скандалом покинули «Учредилку». Сняв своё пальтецо с вешалки, Ильич схватился за карман, но он был пуст: револьвер украли.

Несколькими днями позже посреди города нападению подвергся не кто-нибудь, а комиссар только что созданной петроградской ЧК Моисей Урицкий. Главный петроградский борец с контрреволюцией ехал на извозчике в Таврический дворец. Его остановили несколько вооружённых субъектов, сняли шубу, отобрали деньги, а после этого благополучно скрылись.

Впрочем, грабить комиссаров было не очень выгодно: больших денег и существенных ценностей у них не водилось. Куда привлекательней выглядели общественные кассы. 22 февраля, в то самое время, когда красноармейцы, подхлёстываемые отчаянными интонациями ленинского воззвания «Социалистическое отечество в опасности!», пытались остановить немецкое наступление под Нарвой и Псковом, шайка грабителей совершила налёт на кассу Народного комиссариата юстиции. Три сотрудника Наркомюста везли на извозчике деньги — жалованье на всех наркоматских служащих. У самых дверей Народного комиссариата их нагнал автомобиль, в коем сидели три вооружённых бандита. Угрожая «пушками», негодяи выхватили из рук перепуганных служащих Красной Фемиды мешки с деньгами и скрылись в февральском снежном тумане.