Анджей Иконников-Галицкий - Чёрные тени красного Петрограда

Эта книга — не всеохватывающее исследование о петроградской преступности времён революции и Гражданской войны. Перед вами — серия очерков, воссоздающих отдельные картины тех фантасмагорических лет. В первой части книги мы расскажем о том, как революционно-криминальное море затопило Красный Петроград, заставив строителей новой власти искать спасения от правового хаоса на пути тотального террора. Несколько лет Петроград оставался эпицентром социальных катаклизмов. Герои и события, рождённые революцией в этом городе, отбрасывали гигантские тени на всю Россию, вплоть до самых дальних её углов и даже за её географические пределы. О причудливых судьбах персонажей революционной эпохи, в деяниях которых героизм неразрывно соединён с преступлением, речь пойдёт во второй части книги.

С каких бы позиций мы ни оценивали политическое значение событий 1917 года, несомненно одно: они разрушили вековой общественный уклад подобно тому, как при землетрясении таинственные подземные силы ломают мощные слои земной коры. Через образовавшиеся трещины рвётся наружу огненная магма, сжигая всё живое. Одним из главных цветов в пламени русской революции был угарный цвет криминала. На несколько лет преступление в России стало обыденностью; насильственное лишение собственности — государственной политикой; убийство — нормой жизни. Начало социальному безумию положила Февральская революция. О её криминальной составляющей обычно упоминают кратко. Так, две-три фразы: мол, открыли тюрьмы, выпустили уголовников, сожгли окружной суд. На самом деле в те дни была под корень уничтожена вся правоохранительная система столицы; бесы преступного мира вырвались на волю и завели свою пляску в безумном карнавале, именуемом «Русская революция».

Середина февраля 1917 года. Обстановка в Петрограде спокойная. Забастовка на Путиловском заводе и очереди («хвосты») у хлебных лавок не вызывают беспокойства у властей.

22 февраля. Николай II отбыл из столицы в ставку в Могилёв, где в качестве главнокомандующего должен руководить подготовкой предстоящего наступления.

23-25 февраля. К забастовке путиловцев присоединяются рабочие других предприятий. По всему городу происходят политические манифестации, погромы магазинов, столкновения с полицией. Есть первые жертвы. Власти бездействуют.

26 февраля. Беспорядки приобретают угрожающий характер. Командующий Петроградским гарнизоном генерал Хабалов, выполняя приказ Николая II, выводит на улицу войска. Стрельба, десятки жертв. Войска ненадёжны. К вечеру Хабалов отдаёт приказ увести солдат в казармы.

27 февраля. Около 7 утра начинается восстание в Волынском полку, затем в других частях гарнизона. Солдаты смешиваются с манифестантами. Улицы города во власти полумиллионной вооружённой толпы. К середине дня законная власть в городе ликвидирована. Депутаты Думы под давлением масс образуют в Таврическом дворце орган революционной власти — Временный комитет Думы. В нём главенствуют право-либеральные партии — конституционалисты-демократы (кадеты, лидер П.Н. Милюков) и Союз 17 октября (октябристы, лидер А. И. Гучков). Группа левых депутатов — социал-демократов меньшевиков и социалистов-революционеров (эсеров) — образуете том же Таврическом дворце Временный исполнительный комитет, задача которого — немедленно провести на заводах и в частях гарнизона выборы в Совет рабочих и солдатских депутатов.

28 февраля — 1 марта. Выборы проведены, образован Петроградский Совет. Тем временем Николай II отдаёт приказ направить в столицу войска с фронта для подавления революции и сам выезжает из Могилёва в Петроград. По приказу командующего Северным фронтом генерала Рузского царский поезд задержан и направлен в Псков. Туда же выезжают представители Временного комитета Думы Гучков и Шульгин. В течение дня идут переговоры между Николаем II, представителями военного командования и представителями Думы. Как генералы, так и депутаты требуют отречения государя. Движение войск на Петроград остановлено. В это же время Петроградский Совет издаёт «Приказ № 1 по армии и флоту», которым упраздняет воинскую дисциплину и ставит военное командование под контроль солдатских Советов. В Кронштадте и Гельсингфорсе при получении приказа вспыхивает матросский бунт. Убито несколько адмиралов и офицеров.

2 марта. Николай II подписывает манифест об отречении от престола в пользу брата Михаила, предварительно утвердив полномочия правительства, формируемого Временным комитетом Думы.

3 марта. Сформировано Временное правительство, преимущественно из кадетов и октябристов; председатель — князь Г. Е. Львов. Великий князь Михаил Александрович заявляет, что может принять державу только из рук всенародно избранного Учредительного собрания, то есть фактически отказывается от власти. Самодержавие в России свергнуто.

Описать всё криминальное неистовство тех дней мы не берёмся. Только несколько выразительных эпизодов, штрихов к картинке. Вот — разгром Дома предварительного заключения и Здания судебных установлений.

Об этом комплексе построек, занимавших почти полквартала между Литейным проспектом, Захарьевской и Шпалерной улицами, и о некоторых персонажах, его населявших, мы рассказывали в книге «Блистательный и преступный». Сейчас на этом месте возвышается мрачно-величественный Большой дом (УФСБ, в советское время — УКГБ) и его внутренняя тюрьма. В Здании судебных установлений помещались петербургский окружной суд, судебная палата, кабинеты следователей, судебные и прокурорские архивы. К нему с тыла примыкал прямоугольный корпус Дома предварительного заключения (кратко — «допр»). Его стены видали многих революционеров, от бабушки революционного террора Веры Засулич до вождя мирового пролетариата Уѵьянова-Ленина. Ко времени Февральской революции, впрочем, камеры «допра» занимали почти исключительно уголовные подследственные; из известных политических тут был разве что один Георгий Хрусталёв-Носарь, неудачливый председатель петербургского рабочего Совета в октябре 1905 года, осуждённый летом 1916 года за давний побег из ссылки и ожидавший в камере помилования от государя.

Рождённые метелями революционные беспорядки в Петрограде достигли опасного размаха к 25 февраля. Нерешительное военное командование наконец осознало, что надо усилить охрану мест заключения, вокруг которых волновался и шумел океан взбудораженной толпы. Почему-то в ней, в толпе, царствовало убеждение: тюрьмы столицы полны политическими заключёнными, узниками вдруг ставшего ненавистным режима.