Лев Безыменский - Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Вот почему я с большим вниманием слушал и записывал рассказ Карла Вольфа, который невольно дал еще одно убедительнейшее свидетельство «анамнеза» антикоммунистической пропаганды. То, о чем в полубреду говорил в своей берлинской клетке нацистский фюрер, — разве это не был сценарий третьей мировой войны? Разве не об этом же в 1943 году рассуждал Аллен Даллес, говоря, что эта война «само собой разумеется, разразится» между США и СССР?

…Я было уже хотел прервать дармштадтскую беседу, однако Вольф продолжал рассказ. Оказывается, на прощание Гитлер сказал ему следующее:

— Вы знаете, насколько тесно я был связан узами дружбы с моим заместителем Рудольфом Гессом. Я всегда следил с большим участием за его жизненным путем. Тем тяжелее мне было пережить удары судьбы, которые он получил. Нет, я не мог его защищать! В интересах Германии я должен был его предать. Ведь что бы сказали итальянцы и японцы по поводу того, что заместитель фюрера полетел к противнику без согласования с союзниками?

Вольф сразу понял: Гитлер говорил о полете Гесса 10 мая 1941 года в Англию с целью сговора с западными державами, по поводу которого официальная версия гласила, что Гесс действовал в порыве умопомрачения и Гитлер об этом ничего не знал. Фюрер прямо сравнил действия Гесса и Вольфа:

— И вы действовали на свой страх и риск. И вы думали, что приносите Германии пользу. Но что меня особо радует — вам сопутствовала удача! Зато если бы вы потерпели крах, я бы от вас отказался, как отказался от Гесса…

Вот, оказывается, и «историческое обрамление» переговоров Вольфа с Даллесом! Таким образом, я получил из авторитетного (в данном случае) источника подтверждение долговременного и глубинного смысла всего комплекса потаенных — и сорвавшихся! — планов международного антикоммунистического сговора, в начале которого стоял Гесс, а в конце — Вольф! Судите сами: в 1941 году Гесс (с молчаливого ведома Гитлера) старался привлечь Англию к антисоветскому «крестовому походу», а в 1945 году, перед самым крахом рейха, Вольф пытался (опять же с молчаливого согласия Гитлера) добиться продолжения антисоветской войны с участием Запада…

В ответ на мою просьбу рассказать, что ему известно о полете Гесса, Вольф ответил:

— Гесс полетел якобы без ведома Гитлера. 10 мая 1941 года он вылетел на «Ме-110» в Шотландию, чтобы встретиться с герцогом Гамильтоном, знакомым ему со времен берлинской Олимпиады 1936 года. С Гамильтоном Гесс хотел — за шесть недель до нападения на Советский Союз! — вести переговоры о возможности перемирия или даже сговора с Англией (возможно, и с Францией) против России. Тогда утверждали, что в замысел Гесса входило обеспечение нейтралитета со стороны Запада, дабы прикрыть тыл и не оказаться вовлеченными в войну на два фронта. Однако в действительности целью было достижение союза с Англией и Америкой против Советского Союза. Это была главная, подлинная цель Гесса!

— Конечно, тогда об этом не говорилось. Гитлер срочно собрал всех гаулейтеров и рейхслейтеров. От СС присутствовали Гиммлер и я. Гитлер объявил Гесса жертвой умопомрачения и пристрастия к оккультным наукам, причем я еще тогда обратил внимание на то, что фюрер избегал личных выпадов против Гесса, больше обвиняя его окружение и «астрологическую критику». Кстати, эти астрологи были немедленно изолированы и брошены в концлагеря, где их услугами пользовались многие чины СС, в том числе Шелленберг. Он сам мне рассказывал, что в одном из гороскопов предсказывалось, что удел Гиммлера — спасти Германию путем соглашения с западными державами. Что же касается отношения к Гессу, то Гиммлер всегда отзывался о нем с какой-то жалостью. Он даже разрешил мне навещать жену Гесса и отвозить ей подарки к рождеству. В последующие годы Гитлер не любил возвращаться к этому вопросу. Тем больше я был удивлен, когда 18 апреля он заговорил о своем заместителе. «Гесс не сделал ничего, что могло бы затруднить проведение моей политической линии. Если он вернется, я верну ему все его посты», — так сказал Гитлер во время нашей последней беседы…

Иными словами: и Вольф усмотрел все параллели, которые видел Гитлер между событиями весны 1941-го и весны 1945 года. Мол, формального согласия Гитлер не дал, но хотел, чтобы переговоры продолжались. Не случайно же через день после отлета Вольфа из Берлина ему было присвоено высшее в СС звание оберстгруппенфюрера. На прощание Гитлер приказал Вольфу отправиться обратно, «передать привет» генералу Фитингофу и не терять бодрости.

— Возвращайтесь в Италию, продолжайте связь с американцами и постарайтесь добиться лучших условий. Не спешите с переговорами. Идти на безоговорочную капитуляцию на основе столь туманных обещаний было бы смешно…

Вернувшись в Италию, Вольф немедленно вызвал к себе Парилли, Веннера и Циммера и изложил содержание берлинских бесед (для передачи Даллесу). 22 апреля Циммер привез это сообщение Вайбелю в Швейцарию. В тот же день Даллес получил указание из Вашингтона прекратить операцию «Санрайз». Конец?

Можно себе представить, каково было удивление Вайбеля (он продолжал оставаться главным связным между Вольфом и Даллесом), когда на следующий день барон Парилли сообщил ему, что 23 апреля на швейцарскую границу прибудет Вольф, а с ним подполковник генштаба Виктор фон Швейнитц.

Что же внезапно изменилось? Почему вдруг Фитингоф, столь долго возражавший против капитуляции, послал не только Вольфа, но и своего представителя, да еще с письменными полномочиями для подписания капитуляции? Вайбель склонен искать ответ в энергии Вольфа. Однако он забывает о другом, более существенном обстоятельстве. Уже две недели продолжалось наступление союзников в Северной Италии и вырисовывались «клещи»: 8-я англо-американская армия продвигалась по восточному побережью, в то время как 5-я американская армия шла на Болонью. 19-го в городе вспыхнуло восстание, через два дня закончившееся победой. Вот почему по инициативе посла Рана 22-го в штабе Фитингофа в городке Рекоаро на экстренное совещание собрались все военные руководители, а также сам Ран и гаулейтер Тироля Франц Хофер. Собравшиеся уговаривали Фитингофа действовать пока не поздно и спасать то, что еще можно было спасти. Фитингоф уступил, однако снабдил Швейнитца такими полномочиями, которые весьма ограничивали его действия, повторяя все былые требования — от «почетной капитуляции» вплоть до использования немецких войск «для поддержания порядка». Вдобавок Фитингоф устно проинструктировал Швейнитца — ничего не подписывать, пока «действует немецкое правительство»!

Не забудем: Даллес в этот момент не имел права поддаваться ни на какие маневры с немецкой стороны, ибо ему вообще было запрещено — иметь с ней какие-либо дела. Если раньше он мог лишь предполагать, какие тяжелые последствия имели его интриги для отношений внутри союзного лагеря, то теперь он все знал точно. Во-первых, еще 9 апреля Лемнитцер прислал Даллесу в Берн телеграмму, в которой настойчиво предупреждал, чтобы он не давал повода немцам утверждать, что «ведутся переговоры». 11 апреля Лемнитцер и Эйри писали ему же, что немцы преследуют цель вбить клин между союзниками и ведут сложную игру. 13 апреля Лемнитцер разъяснял Даллесу: «Мы считаем вполне возможным, что в любом случае немцы будут стараться внести беспокойство в лагерь союзников». Наконец, 15 апреля Даллес выезжал в Париж для встречи с Доновеном, который посвятил его во все подробности разыгравшегося конфликта. Но тем не менее он потребовал от Даллеса — вопреки указаниям из Вашингтона и Лондона — продолжения его контактов с Вольфом и быстрейшего осуществления капитуляции группы армий «Ц». Доновен изложил и причины: необходимо как можно скорее войти в Северную Италию, пока ее не освободили коммунистические партизанские отряды, и еще быстрее захватить Триест — до того, как он будет освобожден войсками маршала Тито…