Лев Безыменский - Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

— Польша является последней баррикадой цивилизации против опасности большевизма!

Развивая сговор, в 1935 году в Польшу прибыл Геринг. Как записал в дневнике заместитель министра иностранных дел Польши граф Шембек, Геринг «зашел настолько далеко, что почти предложил нам антирусский союз и совместный поход на Москву».

На секретном совещании представителей ведомств Гесса, Риббентропа и Геббельса в июне 1936 года уполномоченный Риббентропа заявил, что «Гитлер разыгрывает польскую карту в своей внешнеполитической игре». Более того. Когда в декабре 1938 года нацистская «пятая колонна» в Литве предложила план вооруженного восстания с целью присоединения Клайпеды (Мемеля) к Германии, Риббентроп от имени Гитлера отменил его. Почему? Дело в том, что тогда в имперской канцелярии активно обсуждался план создания антисоветского блока восточноевропейских стран — Литвы, Польши, Венгрии и Румынии. Риббентроп откровенно сказал по этому поводу 16 января 1939 года министру иностранных дел Венгрии графу Чаки:

— Надо действовать согласованно, как футбольная команда! Польша, Венгрия и Германия должны тесно сотрудничать…

С этой целью Гитлер был готов идти на некоторые уступки Польше. Начались активные дипломатические переговоры. По указанию Бека их вел Липский, причем в имперской канцелярии уже готовились к далеко идущему «общему соглашению» с Польшей, включающему передачу Данцига Германии. Гитлер предельно ясно обрисовал свои намерения в разговоре с Беком в январе 1939 года. Бек записал слова своего собеседника: «По мнению Гитлера, существует полная общность интересов Германии и Польши в отношении России. Здесь рейхсканцлер заметил, что каждая польская дивизия, действующая против России, сберегает немецкую дивизию. Далее он констатировал, что заинтересован в Украине только экономически и не имеет к ней интереса политического характера».

Достаточно ясно? Поэтому Риббентроп, приехав в январе 1939 года в Варшаву, решил «нажать на все кнопки». «Затем я еще раз говорил с г-ном Беком о политике Польши и Германии по отношению к Советскому Союзу, — писал он в докладе Гитлеру, — и в этой связи также по вопросу о Великой Украине; я снова предложил сотрудничество между Польшей и Германией. Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». Эти притязания нацистский министр поддержал, цинично заявив:

— Ведь Черное море — это тоже море!

Однако сделка не состоялась. Даже для польских руководителей было ясно, что она, не давая никаких преимуществ в настоящем, поведет в будущем к превращению Польши в сателлита Германии. После неудачи этого маневра Гитлер и Геринг решили действовать на «главном политическом плацдарме» того времени — в Лондоне.

Еще в дни мюнхенского соглашения в штабах монополий ратовали за то, чтобы на этом не останавливаться, а идти дальше — начать переговоры о разделе сфер влияния. Это были не только слова — за ними было реальное стремление к углублению сговора. Известный гамбургский историк Бернд-Юрген Вендт обнаружил документы, в которых говорится, что под патронажем директора могущественного Английского банка сэра Монтэгю Нормана зимой 1938/39 года налаживались контакты с немецкими дипломатами и промышленниками, причем обе стороны уже прикидывали, как мощный германо-английский экономический блок может быть направлен даже против США. Американский посол в Лондоне Кеннеди в те дни поставил в известность Вашингтон, что переговоры между Германией и Англией должны будут идти на двух уровнях: с правительствами — с одной стороны, с промышленниками — с другой, но, мол, английская сторона не хочет информировать Кеннеди о своих целях. Вскоре в Берлин направились два видных английских деятеля — министр торговли Стэнли и заведующий экономическим отделом Форин офиса Эштон-Гуэткин. В свою очередь, в Лондон прибыл Яльмар Шахт…

Тем, кто подходит к предвоенной ситуации с позиций исторического материализма, нетрудно увидеть причины подобных закулисных интриг в объективных фактах политики международных монополий. Так, в работе «Мирные планы мультинациональной крупной промышленности» германский исследователь Бернд Мартин проанализировал настроения, которые господствовали тогда в кругах промышленников и банкиров гитлеровской Германии. Анализ этот показал, что в то время начала стремительно повышаться роль крупнейших германских фирм, монополизировавших ряд ведущих отраслей промышленности. Они поддерживали государственное регулирование, выливавшееся в первую очередь в систему внешнеторгового протекционизма. Мартин считает, что наиболее энергично действовали в этом направлении магнаты тяжелой, электротехнической и химической промышленности. Владельцы электротехнических и химических предприятий особо рассчитывали на то, что фашистское государство поможет им преодолеть техническое отставание и укрепить позиции на мировых рынках. Курс на подготовку к войне был им крайне выгоден. Основные химические концерны приветствовали решение Гитлера всемерно развивать петрохимию, вытекавшее из необходимости создания крупных резервов горючего. Этот курс был по душе и крупным авиастроительным фирмам, считавшим Геринга своим доверенным лицом. Как пишет Мартин, все представители «новых отраслей» промышленности получили прямые и непосредственные выгоды от такого экономического курса. Например, 40–50 % всех инвестиций по так называемому «четырехлетнему плану» пошли в петрохимию и производство минеральных масел.

В то же время, завоевывая мировой рынок, германские монополии не могли не задуматься о последствиях курса на развязывание войны. Война, конечно, закрыла бы на определенное время мировые рынки для немецких фирм. Но что будет после войны? Достаточен ли немецкий военно-экономический потенциал для победы в такой войне? Ведь в случае краха позиции немецких концернов будут подорваны на долгое время! Эти сомнения одолевали многих ведущих деятелей нефтяной, электротехнической и химической промышленности Германии, т. е. тех отраслей, которые в 30-е годы совершили наибольший рывок на мировых рынках.

Ответы давались различные. Известен, к примеру, меморандум одного из ветеранов немецкого делового мира Арнольда Рехберга от 18 ноября 1938 года. Исходя из «чисто экономических соображений», он настойчиво требовал избрать для немецкой экспансии восточное направление. «Объектом экспансии Германии, — писал Рехберг, — являются неисчислимые сырьевые богатства России. Чтобы экспансия в этом направлении смогла превратить Германию в империю с прочной и широкой аграрной и сырьевой базой, она должна включить в свой состав русские территории не меньше чем до Урала… Встает вопрос: не следует ли, исходя из наших военных интересов, вернуться к политике, рекомендованной генералом Гофманом и мной, т. е. к попытке создания фронта европейских великих держав против большевистской России? Только когда окончательно выяснится, что не удастся попытка образовать европейский фронт против большевистской России… — тогда можно будет рискнуть осуществить военную экспансию на Восток даже при сопротивлении западных держав».