Татьяна Таирова - История Украины

1 сентября 1939 г. немецкие войска вторглись в Польшу, 3 сентября в войну вступили Великобритания и Франция. К 17 сентября стало ясно, что Великобритания и Франция не оказали своему союзнику реальной поддержки, что их гарантии оказались блефом, а объявленная ими война Германии — это «странная война». Польское государство потерпело поражение в борьбе с Германией один на один, и Гитлеру не зачем было его сохранять. Секретный протокол 23 августа уже стал устаревать. Стали меняться и планы Сталина.

До 17 сентября Сталин тянул со «вступлением в игру», демонстрируя всему миру, что не участвует в германо-польской войне. Это нервировало германское руководство, оказавшееся единственным агрессором. Встал даже вопрос о том, что делать с восточной частью Польского государства, входящего в советскую сферу интересов, если СССР так и не введет туда войска. 12 сентября Риббентроп говорил Кейтелю и Канарису о возможности создать там украинское государство (правда пока невраждебное СССР). Лидер ОУН А. Мельник с подачи Канариса стал готовить коалиционное правительство для Галиции.

Но 17 сентября армия СССР перешла границу. Польскому послу в Москве была вручена нота с официальным объяснением советских действий: «Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать». В действительности правительство продолжало жить и работать в Коломые близ румынской границы. Использовались аргументы. введенные в дипломатический оборот Чемберленом после распада Чехословакии. Если государство распалось, то и договоры с ним не действуют: «Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей». Это был главный тезис, ради которого нужно было сообщать об «исчезновении» польского правительства. Далее вступали в силу ключевые для советской внешнеполитической пропаганды мотивы безопасности: «Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Поставив под сомнение нейтралитет СССР в развернувшейся войне. Молотов обратился к национальным целям действий Советского Союза: «Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными»… «В виду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Изменение задач от взятия под контроль половины Польского государства к «взятию под защиту» только украинцев и белорусов происходил постепенно, поскольку часть территорий, населенных преимущественно поляками, оставалась в советской сфере влияния: «Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью».

Белорусский и Украинский фронты, охватывая территорию востока Речи Посполитой с севера и юга, встретили несоизмеримо меньшее, чем немцы, сопротивление слабых польских сил, еще оставшихся в этом регионе.

Украинское и белорусское население, недовольное политикой польской власти, массами выходило на улицы, демонстрируя радость по поводу прихода Красной армии. Часть жителей, конечно, не радовалась, но с протестом не выходила.

Утром 19 сентября советские войска начали штурмовать Львов, куда подошли также немецкие войска. 20 сентября немецкое командование отвело свои войска от Львова, а 22 сентября польский гарнизон капитулировал.

19 сентября было опубликовано советско-германское коммюнике. в котором СССР вынужден был поставить свои вооруженные силы на одну доску с вермахтом: «Задача этих войск… заключается в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом собственного государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования». Но Сталин предпочитал провести раздел не собственно Польши, а многонациональной Речи Посполитой — отделить районы, населенные поляками, от районов, населенных белорусами и украинцами. Об этом 19 сентября был проинформирован посол Германии В. Шуленбург. 25 сентября Сталин лично объяснил Шуленбургу свои мотивы. Раздел собственно польского населения может вызвать трения между СССР и Германией. Поэтому можно обменять польскую часть советской сферы влияния до Вислы на Литву.

Сталин умолчал о других мотивах. Не претендуя на захват части Польши, Сталин искусно уклонялся от обвинения в агрессии. Агрессию совершила Германия, а СССР просто взял под защиту народы, большая часть которых проживает в СССР. На территории, населенные преимущественно поляками. Советский Союз не покушается.

28 сентября Варшава пала. В этот день Германия и СССР заключили договор о дружбе и границах. Стороны провозглашали стремление обеспечить «мир и порядок», «мирное сосуществование народов» и делили территорию Польского государства по новой линии. Приехавший в Москву Риббентроп встретил более теплый прием, чем раньше, но торговались по-прежнему долго. Камнем преткновения стали районы Сувалок, нижнего течения реки Сан и Августовские леса. Немцам был нужен лес и нефтепромыслы. В отношении остальных требований Сталин был неумолим, ссылаясь на то, что территории «обещаны украинцам». Что же это за «украинцы», которые не давали Сталину идти на уступки немцам? За этой фигурой речи стояли реальные обстоятельства. Сталин твердо и неуклонно следил за тем, чтобы под контролем немцев не оставалось украинских территорий (в 1940 г. он, уже вопреки новому секретному протоколу, устранит и еще один потенциальный «украинский Пьемонт» в Северной Буковине, вызвав неудовольствие Германии). Потворствуя национальным чувствам украинцев и тем самым укрепляя поддержку коммунистического режима, подорванную голодом 1932–1933 гг., Сталин в то же время демонстрировал всему миру свою приверженность принципам национально-этнического формирования границ, из которого Великобритания и Франция исходили в 30-е гг., идя на уступки Гитлеру в Австрии и Чехословакии. Этот националистический подход обеспечивал восприятие сталинской внешней политики как вполне справедливой не только в Берлине, но и в Лондоне.