А Кирхнеръ - Осада Благовѣщенска и взятiе Айгуна

При насъ были отправлены маньчжуры, напр., изъ Васильевскаго чугунно-литейнаго завода Чепурина въ полицiю. Отправляли ихъ съ тѣмъ, чтобы они не пострадали въ случаѣ переполоха въ городѣ, который обязательно-бы произошелъ, если маньчжуры вздумали начать переправу черезъ Амуръ или если-бы гдѣ-нибудь показался пожаръ. Всѣ боялись и ждали пожаровъ, о чемъ ходили въ народѣ тревожные слухи. Къ величайшему счастiю, нигдѣ ничто не загоралось, какъ въ первые дни осады, такъ и послѣ. Сушь стояла ужасная, дули сильные вѣтры и малѣйшiй пожаръ въ короткiй срокъ обратился-бы во всеобщее бѣдствiе и могъ вызвать наступленiе со стороны маньчжуръ. Благодаря сдержанному, при всей бывшей сутолокѣ и видимой растерянности, поведенiю обывателей нигдѣ не произошло всегда возможнаго при такихъ обстоятельствахъ даже случайнаго пожара. Всѣ понимали, что пожаръ будетъ сигналомъ къ гибели города и почти нигдѣ не топили печей, а гдѣ топили, то со всѣми предосторожностями.

Всѣхъ китайцевъ было собрано въ городѣ 3-го iюля, какъ говорятъ, до 3-хъ или 3½ т. человѣкъ. Помѣстить такую массу людей въ полицейскомъ управленiи было негдѣ и ихъ вечеромъ 3-го iюля отправили къ рѣкѣ Зеѣ и помѣстили во дворѣ лѣсопильной мастерской Мордина около Ниманской К°. Китайскiе купцы и лавочники сами прибѣгали подъ защиту русскихъ властей и къ ихъ лавкамъ были приставлены полицейскiе караулы и добровольцы. Къ сожалѣнiю бывали случаи, что сами караульные соблазнялись и взламывали лавки. Несомнѣнно, масса китайскаго имущества была расхищена, но тогда было не до того, чтоб его караулить; была болѣе важная и существенная задача — защитить городъ отъ вторженiя.

Въ ночь съ 3-го на 4-е iюля много жителей ночевало за городомъ въ перелѣскахъ вдоль Зеи и вдоль дороги, идущей въ дер. Астрахановку. Многiе совсѣмъ переселились въ Астрахановку, но тамъ скоро обнаружился недостатокъ провизiи.

Странную картину представляли тогда загородныя мѣстности. Вездѣ виднѣлись воза и около нихъ въ хомутахъ лошади. На кострахъ варили чай и обѣдъ тѣ, кто захватилъ посуду и провизiю, а большая часть была въ первые дни прямо таки голодомъ. Каждое утро, особенно въ первые 2–3 дня, съ началомъ стрѣльбы, которую китайцы поднимали обыкновенно часовъ въ 9-10 утра, цѣлые обозы съ женщинами и детьми ѣхали за городъ. Къ вечеру, когда стихала канонада, тянулись тѣ же обозы обратно въ городъ. И въ городѣ, и въ полѣ было одинаково плохо. Въ полѣ боялись грабежей со стороны разныхъ проходимцевъ и сахалинцевъ, которыхъ у насъ имѣется достаточное число, въ городѣ боялись пожаровъ.

Начиная съ ночи со 2-го на 3-е iюля постепенно образовалась и сама собой организовалась добровольная дружина, охранявшая городъ. Были по берегу нарыты ямки, сдѣланы кое гдѣ ложементы, мѣстами добровольцы сидѣли за стапелями бревенъ и рельсовъ и перестрѣливались съ маньчжурами. Говорятъ, что у маньчжуръ ѣздилъ передъ батареями какой то генералъ на бѣломъ конѣ и командовалъ канонадой, махая платкомъ. Этого генерала якобы подстрѣлили. У губернаторскаго дома сидѣло между прочимъ трое стрѣлковъ якутовъ, какими-то судьбами попавшихъ въ городъ. Они на выборъ стрѣляли маньчжуръ, въ первые дни довольно смѣло ходившихъ по берегу; разстоянiе между ложементами нашей и маньчжурской тороны было не менѣе 1 или 1¼ в. Прицѣлъ брался батареями на 1¼ версты. Въ обществѣ Амурскаго пароходства и торговли караульный черкесъ также безъ промаха стрѣлялъ по маньчжурамъ. Были и другiе стрѣлки, особенно изъ таежниковъ, спиртоносов и хищниковъ. Они въ концѣ-концовъ отвадили маньчжуръ и тѣ не высовывали болѣе носу изъ траншей.

Трудно сказать, сколько орудiй было въ распоряженiи китайцевъ. Считали отъ 15 до 20. Орудiя были самыя разнокалиберныя: были старинныя гладкоствольныя орудiя, заряжающiяся съ дула круглыми бомбами (вершка 4 дiаметра), были малокалиберныя пушки, были и нарѣзныя крупповскiя полевыя орудiя.

3-го iюля наши орудiя мало отвѣчали на канонаду китайцевъ. Но въ ночь съ 3-го на 4-е орудiя, прибывшiя изъ-за Зеи, были установлены въ сдѣланныхъ прикрытiяхъ и рано утромъ открыли пальбу по Сахалину. Почти первыми выстрѣлами была зажжена 4-го iюля телеграфная станцiя на Сахалинѣ. Были затоплены нашими орудiями стоявшiя у китайскаго берега джонки, чтобы лишить китайцевъ возможности произвести высадку.

Рано утромъ 4-го iюля была слышна какая-то отдаленная канонада со стороны Айгуна. Прошелъ слухъ, что Айгунъ взятъ нашими войсками, хотя войскъ противъ Айгуна была всего одна рота (на пикетѣ № 1 подъ командой подполковника Гинейко) съ двумя орудiями, да сотня казаковъ. Какъ оказалось послѣ, стрѣльба была по китайскимъ лодкамъ, сдѣлавшимъ попытку овладѣть постом № 1; атака была удачно отбита.

На нашу канонаду 4-го iюля китайцы почти не отвѣчали. Чтобы опредѣлить расположенiе китайскихъ батарей, была сдѣлана попытка для виду посадить солдатъ на лодки. Тогда китайцы открыли по лодкамъ огонь. Наши батареи подбили у китайцевъ удачными выстрѣлами нѣсколько орудiй.

На пожарной каланчѣ, на колокольнѣ Никольской церкви и на новомъ Шадринскомъ соборѣ были устроены наблюдательные пункты. На соборѣ Шадрина наблюдалъ проѣзжiй морской офицеръ. Этотъ пунктъ былъ соединенъ телефономъ со штабомъ отряда. Нельзя не отмѣтить, что многiя телефонныя проволоки были порваны пулями и телефоны благодаря этому дѣйствовали ненадѣжно. 4-го iюля г. полицеймейстеромъ было издано распоряженiе, чтобы жители имѣли при домахъ бочки съ водой и караульныхъ, въ предупрежденiе пожаровъ. 4-го iюля собранныхъ во дворѣ Мордина маньчжуръ прогнали въ Верхне-Благовѣщенскую станицу для переправы на тотъ берегъ. Эту толпу сопровождало нѣсколько десятковъ казаковъ и полицейскихъ. Какъ производилась эта переправа — ходятъ самые разнообразные слухи. Вѣрно лишь то, что никакихъ лодокъ или пароходовъ для переправы въ наличности не было и привести ихъ снизу не было возможности, такъ какъ съ Сахалина стрѣляли по всякой лодкѣ или пароходу, показывавшемуся на Амурѣ. За Зею нельзя было переправить такую массу, такъ какъ въ эту-же ночь маньчжуры сдѣлали нападенiе на постъ № 1, и войскъ за Зеей было слишкомъ мало. Держать, охранять и кормить въ городѣ 3 000 маньчжуръ было негдѣ и некому, да и вообще было не до нихъ. Таково было положенiе 4-го iюля съ чисто фактической стороны. Мы не станемъ обсуждать, какъ-бы слѣдовало поступить въ данномъ случаѣ, потому что теперь, когда опасность миновала, трудно безпристрастно отнестись къ тому, что совершилось въ одинъ изъ самыхъ критическихъ моментовъ осады, тѣмъ болѣе, что обо всемъ этомъ производится разслѣдованiе.

Говорятъ, что у маньчжуръ отбирали деньги, что многихъ прямо грабили — но дѣло не въ этомъ. Всегда и вездѣ найдутся охотники до чужаго добра: они чувствуя безнаказанность въ военное время, не церемонились, и въ то время произошло много дикаго и безобразнаго, о чѣмъ стало извѣстно уже послѣ того, какъ все свершилось. Говорятъ, что очень немного маньчжуръ достигли благополучно того берега, и имъ были срублены головы своими-же маньчжурами за то, что они не помогали во взятiи города, какъ было назначено въ ночь съ 3-го на 4-е iюля. Впрочемъ они этого и не могли сдѣлать, такъ какъ ихъ успѣли всѣхъ до того времени обезоружить и помѣстить под караулъ во дворѣ Мордина.