Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher: SelfPub]

(Речь о годовщине революции на VI съезде советов, 6 ноября)

1464

Мы знаем, что звери империализма <���…> полны дикой ненависти, и поэтому мы говорим себе: будь, что будет, а каждый рабочий и крестьянин России исполнит свой долг и пойдёт умирать, если это требуется в интересах защиты революции.

(То же)

1465

На долю павших в Октябрьские дни прошлого года товарищей досталось великое счастье победы. Величайшая почесть, о которой мечтали революционные вожди человечества, оказалась их достоянием: эта почесть состояла в том, что по телам доблестно павших в бою товарищей прошли тысячи и миллионы новых борцов.

(Речь при открытии мемориальной доски борцов октябрьской революции, 7 ноября)

1466

Нет ничего удивительного в том, что не только от врагов, но часто и от друзей мы слышим нападки на деятельность ЧК. Тяжёлую задачу мы взяли на себя. Когда мы взяли управление страной, нам, естественно, пришлось сделать много ошибок и естественно, что ошибки чрезвычайных комиссий больше всего бросаются в глаза. Обывательская интеллигенция подхватывает эти ошибки, не желая вникнуть глубже в сущность дела. Что удивляет меня в воплях об ошибках ЧК, – это неумение поставить вопрос в большом масштабе. У нас выхватывают отдельные ошибки ЧК, плачут и носятся с ними. Мы же говорим: на ошибках мы учимся. Как во всех областях, так и в этой мы говорим, что самокритикой мы научимся. Дело, конечно, не в составе работников ЧК, а в характере деятельности их, где требуется решительность, быстрота, а главное – верность. Когда я гляжу на деятельность ЧК и сопоставляю её с нападками, я говорю: это обывательские толки, ничего не стоящие.

(Речь на митинге-концерте сотрудников ВЧК, 7 ноября)

1467

С точки зрения пролетарской мы пошли по пути быстрого роста и стоим во главе пролетарской армии, которая начала колебать Австрию и Германию. Этот успех подтвердил собой и вполне оправдал в глазах всякого представителя пролетарских масс все жертвы, которые были принесены. Если бы случилось, что нас вдруг смело бы, – предположим, что наступил бы конец нашей деятельности, но этого не может быть: чудес не бывает, – но если бы это случилось, мы имели бы право сказать, не скрывая ошибок, что мы использовали тот период времени, который судьба нам дала, полностью для социалистической мировой революции.

(Речь о международном положении на VI съезде советов, 8 ноября)

1468

Мы видим, как Англия и Америка – страны, имевшие больше других возможность остаться демократическими республиками, – так же дико, безумно зарвались, как Германия в свое время, и поэтому они так же быстро, а может быть, и ещё быстрее, приближаются к тому концу, который так успешно проделал германский империализм. Сначала он невероятно раздулся на три четверти Европы, разжирел, а потом он тут же лопнул, оставляя страшнейшее зловоние.

(То же)

1469

Ну, что значит этот пигмей – Болгария – против англо-американских сил? С военной точки зрения – ничто, а с точки зрения революционной – очень много. Это не колония, где привыкли побежденных вырезывать миллионами и миллионами. Ведь англичане и американцы считают это только водворением порядка, внедрением цивилизации и христианства в среду диких африканцев, Это им не Центральная Африка; тут солдаты, как ни сильна была бы их армия, – тут солдаты разлагаются, когда они встречают революцию.

(То же)

1470

Теперь демократические войска Англии и Франции должны будут служить «для поддержания порядка», – и это говорится, когда в Болгарии и Сербии Советы рабочих депутатов, когда в Вене и Будапеште Советы рабочих депутатов. Мы знаем, что это за порядок. Это значит, что англо-американские войска призываются играть роль душителей и палачей всемирной революции.

Товарищи, когда русские крепостные войска в 1848 году шли душить венгерскую революцию, это могло им сойти, потому что эти войска были крепостными; это могло сойти по отношению к Польше, но чтобы народ, который свободой владел уже в течение столетия, в котором разжигали ненависть против германского империализма, говоря, что это зверь, которого необходимо удушить, не понял, что англо-американский империализм такой же зверь, по отношению к которому справедливость может быть только в том, чтобы удушить его равным образом, этого быть не может!

И вот история теперь со злобной иронией, которая истории свойственна, дошла до того, что после разоблачения германского империализма пришла очередь англо-французскому, который разоблачает себя до конца, и мы заявляем перед русскими, германскими, австрийскими рабочими массами: это не русские крепостные войска 1848 года! Им это даром не пройдет! Они идут подавлять народ, переходящий к свободе от капитализма, душить революцию, и мы говорим с абсолютной уверенностью, что теперь этот обожравшийся зверь так же свалится в пропасть, как свалился зверь германского империализма.

(То же)

1471

В Англии и Франции царей казнили ещё несколько сот лет тому назад, это мы только опоздали с нашим царём.

(Речь на совещании делегатов комбедов центральных губерний, 8 ноября)

1472

Левые эсеры подняли восстание. Они говорили, что в комитетах бедноты сидят лодыри, что рабочие грабят хлеб у трудовых крестьян. А мы им отвечали, что они защищают кулачьё, которое поняло, что в борьбе с Советской властью, кроме оружия, можно ещё действовать измором. Они говорили: «лодыри», – а мы спрашивали, да почему тот или иной стал «лодырем», почему он опустился, почему он обнищал, почему он спился? не из-за кулаков разве?

(То же)

1473

Вильгельм отрекся от престола. Необходимо напрячь все усилия для того, чтобы как можно скорее сообщить это немецким солдатам на Украине и посоветовать им ударить на красновские войска, ибо тогда мы вместе завоюем десятки миллионов пудов хлеба для немецких рабочих и отразим нашествие англичан, которые теперь подходят эскадрой к Новороссийску.

(Телеграмма Орловскому и Курскому губисполкомам и губкомам, 9 ноября)

1474

Каутский ставит вопрос таким образом, что «противоположенность обоих социалистических направлений» (то есть большевиков и не-большевиков) есть «противоположенность двух в корне различных методов: ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО и ДИКТАТОРСКОГО». <���…> В этом гвоздь вопроса. В этом вся суть брошюры Каутского. И это – такая чудовищная теоретическая путаница, такое полное отречение от марксизма, что Каутский, надо признать, далеко опередил Бернштейна. Вопрос о диктатуре пролетариата есть вопрос об отношении пролетарского государства к буржуазному государству, пролетарской демократии к буржуазной демократии. Казалось бы, это ясно как день? Но Каутский, точно какой-то учитель гимназии, засохший на повторении учебников истории, упорно поворачивается задом к ХХ веку, лицом к XVIII, и в сотый раз, невероятно скучно, в целом ряде параграфов, жуёт и пережёвывает старьё об отношении буржуазной демократии к абсолютизму и средневековью! Поистине, точно во сне мочалку жуёт! Ведь это же значит решительно не понять, что к чему. Ведь только улыбку вызывают потуги Каутского представить дело так, будто есть люди, проповедующие «презрение к демократии» и т. п. Такими пустячками приходится затушевывать и запутывать вопрос Каутскому, ибо он ставит вопрос по-либеральному, о демократии вообще, а не о БУРЖУАЗНОЙ демократии, он избегает даже этого точного, классового понятия, а старается говорить о «досоциалистической» демократии. Почти треть брошюры, 20 страниц из 63, занял наш водолей болтовнёй, которая очень приятна для буржуазии.