Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher: SelfPub]

Я прекрасно знаю, что гражданин Шер и его единомышленники за это назовут меня клеветником и ещё похуже. Тем не менее я приглашаю людей, которые учились азбуке политической экономии и политической грамоте, разобраться внимательно, кто прав, кто виноват. Гражданин Шер говорит: продовольственная политика и вообще экономическая политика Советской власти никуда не годится, и надо перейти сначала постепенно, а потом шире к свободной торговле продовольственными продуктами и к обеспечению частной собственности. Я говорю, что это есть экономическая программа, экономическая основа Колчака.

1623

Великие революции, даже когда они начинались мирно, как великая французская революция, кончались бешеными войнами, которые открывала контрреволюционная буржуазия. Иначе и быть не может, если на этот вопрос смотреть с точки зрения классовой борьбы, а не того мещанского фразёрства о свободе, равенстве, трудовой демократии и воле большинства, того мещанского тупоумного фразёрства, которым нас угощают меньшевики, эсеры, вся эта «демократия». Мирного развития к социализму быть не может.

1624

Социализм, рождается не из фантазии мирного дурачка, называющего себя социал-демократом, а из реальной действительности, из бешеной, отчаянно жестокой классовой борьбы. Это – факт. Все нужно принести в жертву, чтобы спасти существование рабочего. И с этой точки зрения, когда подходят и нам говорят: «Мы за равенство трудовой демократии, а вы, коммунисты, вы не даёте равенства даже рабочим и крестьянам», – мы отвечаем: рабочий и крестьянин равны, как труженики, но сытый спекулянт хлебом не равен голодному труженику. Только поэтому в нашей Конституции и написано, что рабочий и крестьянин неравны.

Вы говорите, что они должны быть равны? Давайте взвесим, рассчитаем. Возьмите 60 крестьян, 10 рабочих. У 60 крестьян есть излишек хлеба. Они ходят оборванные, но у них есть хлеб. Возьмём 10 рабочих. После империалистской войны они оборваны, измучены, у них нет хлеба, топлива, сырья. Фабрики стоят. Что же, они равны, по-вашему? 60 крестьян имеют право решать, а 10 рабочих должны подчиняться?

Великий принцип равенства, единства трудовой демократии и решения большинства! Так нам говорят. Мы отвечаем: «Вы шуты гороховые, ибо вы прекраснодушными словами заговариваете и заслоняете вопрос о голоде».

1625

Во всех странах промышленность разорена и будет разорена несколько лет, потому что сжечь фабрики или залить копи – штука лёгкая, взорвать вагоны, поломать паровозы – штука лёгкая, на это всякий дурак, хотя бы он назывался немецким или французским офицером, очень способен, особенно если он имеет хорошую машину для взрывов, стрельбы и т. д., но восстановлять – дело очень трудное, на это требуются года.

1626

Колчаковцы правы с точки зрения капитала, в своей экономической и политической программе они умеют свести концы с концами, понимают, где начало и где конец, понимают связь между свободной торговлей крестьян и насильственным расстрелом рабочих. Связь есть, хотя её гражданин Шер не понимает. Свободная торговля хлебом есть экономическая программа колчаковцев, расстрел десятков тысяч рабочих (как в Финляндии) есть необходимое средство для осуществления этой программы, потому что рабочий не отдаст даром тех завоеваний, которые он приобрёл.

1627

Возьмите великую французскую революцию. Она недаром называется великой. Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь ХIХ век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии, интересам которой они служили, хотя они этого и не сознавали, прикрываясь словами о свободе, равенстве и братстве.

Наша революция для нашего класса, для которого мы служим, для пролетариата, сделала за полтора года даже несравненно больше, чем-то, что сделали великие французские революционеры. Они продержались у себя два года и погибли под ударами объединённой европейской реакции, погибли под ударами объединенных полчищ всего мира, которые сломили французских революционеров, восстановили легитимного, законного монарха во Франции, тогдашнего Романова, восстановили помещиков и на долгие десятилетия задушили всякое революционное движение во Франции. И тем не менее великая французская революция победила. <���…>

И поэтому мы говорим, что если бы даже, беря возможный гипотетически, худший из возможных случаев, если бы завтра какой-нибудь счастливый Колчак перебил поголовно всех и каждого большевика, революция осталась бы непобедимой.

1628

Я с беспощадной враждебностью отношусь ко всяким интеллигентским выдумкам, ко всяким «пролетарским культурам». Этим выдумкам я противопоставляю азбуку организации. Распределите хлеб и уголь так, чтобы было заботливое отношение к каждому пуду угля, к каждому пуду хлеба, – вот задача пролетарской дисциплины.

(19 мая)

1629

Если велосипед Рабкина был взят на время восстания, то почему он не возвращён после? Предупреждаю, что за отписку без достижения делового результата я без исправления ошибки буду привлекать к ответственности.

(Телеграмма председателю Гомельского губисполкома, 20 мая)

1630

По-видимому, Булатов арестован за жалобу мне. Предупреждаю, что за это председателей губисполкома, Чека и членов исполкома буду арестовывать и добиваться их расстрела.

(Телеграмма Новгородскому губисполкому, 20 мая)

1631

Совершенно благонадежных отправляйте на Дон, неблагонадежных в концентрационные лагеря, неопределенных в Орловскую и подобные неприфронтовые, но не голодные губернии.

(Телефонограмма Ленина и Крестинского Апфельбауму, 21 мая)

1632

Допущение самовольного отъезда иностранцев преступно. Выпускать русских под видом иностранцев есть контрреволюционный акт, равносильный измене. Иностранцы вообще не должны быть выпускаемы без компенсации, о чём может распорядиться лишь центральное правительство. Граждане стран Антанты не должны быть выпускаемы, помимо обмена, производимого центральным правительством. Ни один француз не должен быть выпущен до возвращения из Франции солдат, среди которых много украинцев. Виновные в нарушении этого должны подлежать строжайшей ответственности. Имейте в виду, что финское правительство явно по наущению Антанты тормозит выпуск в Россию русских солдат, поэтому ни одного буржуа, ни одного человека не выпускайте из Одессы и из Украины. Исключения – китайские рабочие, персы, по распоряжению центра.