Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher: SelfPub]

Но тут вырисовывается другая политика. Мы тогда не получили бы того кипения, которое было; наверное, мы не получили бы Комитета действия, мы не получили бы перехода всей английской политики, пролетарской и буржуазной на новую стадию. Но мы выиграли бы прочную, спокойную, твердую базу для операций против срединной Европы через намеченные границы. Возможно, повторяю, что здесь была политическая ошибка, за которую отвечает ЦК вообще, и за которую каждый из нас берет на себя ответственность. Это является основной ошибкой. Стратегия подчинена политике. <���…> Разговаривать можно, но если ты не проводишь решения, порядочный нарком, тебя выгонят или в тюрьму посадят. Без этого сознания мы давно бы все рассыпались. Тут стратегия, может быть, даст понять и сказать: а наступать-то у нас не хватит сил и, пройдя 50 или 100 верст, остановившись тут, мы стояли бы в этнографической Польше, мы имели бы верную обеспеченную победу. Мы теперь уже наверняка, если бы тогда остановились, имели бы теперь мир, абсолютно победоносный, сохранив весь тот ореол и всё то воздействие на международную политику. Возможно, что стратегическая ошибка была. <���…> Вы увидите, почему в ЦК получилось преобладание мнения, что нет, комиссию по изучению условий наступления и отступления мы создавать не будем. Чтобы изучить этот вопрос, у нас нет на это сил. У нас сейчас нет других вопросов, которые требуют немедленного решения. Мы ни одной, даже второклассной силы на то, дать не можем. И нам надо решать другие вопросы, сложнейшие вопросы политики и стратегии, ибо мы помним, как мы добивали Деникина, гнали его к Донецкому району и, не сумев добить его чуточки, докатились обратно до Орла. Мы видели, как мы воевали с Колчаком. Когда его догнали до Уфы и тогда, когда он нас обратно погнал до Самары, то в это время вся европейская печать назначила новый срок падения Москвы и Петрограда. <���…> Если мы победили Колчака, Деникина, то мы их победили только потому, что у них изменился социальный состав армии, а Врангель сейчас чувствует себя твердо только потому, что у него состав армии офицерский. И он сам знает, что если он станет опираться на массы, он слетит также быстро, как в свое время слетели Колчак и Деникин.

Поляки наступали на нас с армией первоначально исключительно из молодежи, которую целиком можно обработать, а теперь уже они взяли те возрасты, которые прошли войну гораздо более жестокую, теперь у них армия уже взрослых людей, – армия, которая состоит не из мальчишек, которых нельзя научить чему угодно. Поляки сейчас перешли ту грань, которую перешли в свое время Колчак и Деникин, грань, в которой была сначала максимальная победа, и грань, в которой обеспечено максимальное поражение. <���…> Основная политика наша осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае. Сейчас же для избежания зимней кампании надо идти на уступки.

1877

Мы успехи одержали большие, и мы становимся на такую почву, когда с точки зрения экономической ясно, что база, основа, фундамент получается, если мы возьмем хлеб. С 1917—1918 гг. было заготовлено 30 миллионов пудов. На следующий год – 110.

Мы обеспечены теперь, потому что у нас свыше трехсот миллионов пудов хлеба, а может быть и до 360 миллионов пудов. Значит, в месяц от 25 до 30 миллионов пудов. Эти цифры превышают те голодные цифры, в которых мы бились в голодные годы. Это база, располагая которой мы не будем с таким ужасом смотреть на цветные бумажки, на те миллионы, сотни миллионов, миллиарды, которые приходится каждый день подписывать, и которые показывают, что эта база – игрушка – разорвана, что это остатки, обрывки совершенно старой буржуазной одежды.

А когда 260 миллионов пудов хлеба в год в руках государства, которое взяло их от крестьянства по разверстке и как определённое условие промышленных требований, то у нас есть база строительства, и тогда мы задачу правильного распределения решим совершенно свободно. <���…>

Мы стремимся помочь России осуществить коммунистический строй, но чисто русскими силами обойтись не можем. Мы говорим, что революция может быть создана только усилиями передовых рабочих передовых стран.

На этот счет не было никогда тени сомнений ни у одного сознательного коммуниста. В этот переходный период, когда одна сторона, слабая, держится против всех остальных сторон, этот период будет периодом сложных, запутанных отношений. Мы можем быть спокойными, что не запутаемся, а запутаются другие, ибо мы уже доказали свою международную политику по отношению к малым державам. Тогда, конечно, мы будем существовать как разоренная империалистической войной социалистическая республика, имеющая невероятные богатства, которые мы в 10−15 лет разработать не сможем. Привлечь к этому иностранный капитал, платить только за то, что мы не можем их догнать, нашими богатствами, – это значит теперь обеспечить основу мирных отношений. <���…> От этого мы наверно выиграем. Нам при международном положении придется ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но несмотря на полную неудачу первого случая, наше первое поражение, мы ещё раз и ещё раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца. <���…> Отсюда вывод: если мы не научились после Деникина и Колчака устанавливать эту стену внутренней усталости, если состояние духа на одну треть сомнамбулическое, то мы должны сказать всякому политическому руководителю: благоволите подтвердить наши директивы и изменить. <���…> А в общем можно сказать, что международная обстановка совершенно независимо от наших шагов в Польше рождает новую международную революцию и что итальянская революция получила новый размах. Если бы была ещё советская Польша, или советская Венгрия, было бы ещё лучше. Отнюдь не зарекаемся, что завтра не рискнём и за Венгрию. Я уверен, что конференция согласится с нами в этом отношении. Но мы скажем, что рискнём таким образом, что с каждым удвоенным шагом будем помнить, где остановиться. Будем рисковать, рассчитывая помочь Италии, к сожалению, сейчас это практически невозможно.

(22 сентября)

1878

В Советской России улучшения положения пролетариат не видал, а видал, наоборот, часто ухудшение. Это верно. Но надо разобраться в том, что, например, в Вене, где советского правительства нет, это ухудшение такое же, и вместе с ним нравственное унижение во сто раз большее. Но разобраться в этом масса не может. Понятно, что нас спрашивают: что же получили мы в течение двух лет?

(Речь на IX конференции РКП (б), 24 сентября)