Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher: SelfPub]

По-российски, по-советски.

NB Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме ЦК важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу. ПОЖАЛУЙ, ДОКЛАД СКОРЕЕ, ибо оказалось, что разговоров и заседаний хуже не выношу, чем «СКАЗАТЬ РАЗ В ПОЛГОДА». <���…>

P. S. Имейте в виду, что обмен коротенькими записками (я извиняюсь очень, что сам пишу сегодня длинно) НЕРВЫ ВЫНОСЯТ ЛУЧШЕ РАЗГОВОРОВ (ибо я могу обдумать, отложить на час и т. д.). Очень прошу поэтому завести стенографистку и ЧАЩЕ посылать мне (перед Политбюро) записки в 5−10 строк. Я думаю час-два и отвечу.

(Письмо Розенфельду, 3 марта)

2237

Проект Бриллианта показал, что наш милый, талантливый и ценнейший т. Бриллиант в практике торговли ничего не смыслит. И он нас погубит, если ему дать ход. Величайшая ошибка думать, что НЭП положил конец террору. Мы ещё вернемся к террору, и к террору экономическому. Иностранцы уже теперь взятками скупают наших чиновников и «вывозят остатки России». И вывезут. Монополия есть вежливое предупреждение: милые мои, придёт момент, я вас за это буду вешать. Иностранцы, зная, что большевики не шутят, считаются с этим всерьёз. Поэтому

1) ни в коем случае не подрывать монополии внешней торговли;

2) принять завтра же тезисы Лежавы;

3) опубликовать тотчас же (потеряли мы тьму времени) от имени Президиума ВЦИКа твёрдое, холодное, свирепое заявление, что мы дальше не отступаем в экономике и что покушающиеся нас надуть (или обойти монополию и т. п.) встретят террор; этого слова не употреблять, но «тонко и вежливо намекнуть» на сие.

(Письмо Розенфельду, 3 марта)

2238

Давать права Губэкосо? Это значит «дублировать» плохой Внешторг плохими внешторгиками, из коих 90% КУПЯТ капиталисты. Вывод другой: бросить игру в декреты (была необходимая ПОЛОСА ПРОПАГАНДЫ ДЕКРЕТАМИ; это было нужно для успеха революции. ЭТО ПРОШЛО.). Ни тени доверия ни к декретам, ни к учреждениям. Только проверять практику и ШКОЛИТЬ за волокиту. Только этим должны заняться умные люди. А за остальное посадить… ОСТАЛЬНЫХ.

Я бы предложил: поручить Президиуму ВЦИК тотчас принять следующее постановление: Ввиду безобразия с волокитой по сделке (такой-то) о покупке еды за соврубли приказать Госполитупру (НАДО ПУГНУТЬ!) разыскать виновных в волоките лиц и посадить на 6 часов в тюрьму работающих в Москгубэкосо и на 36 часов работающих в Внешторге (конечно, кроме членов ВЦИКа: у нас ведь почти парламентская неприкосновенность).

Затем прессе поручить высмеять тех и других и ОПЛЕВАТЬ ИХ. Ибо позор тут именно в том, что москвичи (в Москве!) не умели бороться с волокитой. За это надо бить палкой. <���…> Идиоты две недели ходят и говорят! За это надо ГНОИТЬ В ТЮРЬМЕ, а не создавать изъятия. Москвичей за глупость на 6 часов клоповника. Внешторговцев за глупость плюс «центрответственность» на 36 часов клоповника. Так и только так УЧИТЬ надо. Иначе совработники и местные и центральные не выучатся. Торговать свободно мы не можем: это гибель России. Перевести на тантьемы наших чинодралов можем и научимся: со сделки такой-то процент (доля процента) тебе, а за неделание – тюрьма.

И сменить людей в НКВТ. То же самое с нашими гострестами, где «во главе» святенькие члены ВЦИКа и «знаменитые» коммунисты, коих водят за нос дельцы. Приказ НКФину: либо ты через Госбанк сумеешь выгнать этих святеньких коммунистов из гострестов (не даю кредита; передаю в суд за просрочку, за неделовитость и пр.), либо весь твой НКФ и Госбанк ни к чему, одна болтовня и игра в бумажки.

(То же)

2239

О прилагаемой книге [148] Сборник статей русских философов «Освальд Шпенглер и закат Европы». я хотел поговорить с Уншлихтом. По-моему, это похоже на «литературное прикрытие белогвардейской организации». Поговорите с Уншлихтом не по телефону, и пусть он мне напишет секретно, а книгу вернёт.

(Письмо Горбунову, 3 марта)

2240

Керенский обратился к юнкерам, поскакал к Краснову, хотел собрать армию и идти на Петроград. Мы их немножко помяли, и теперь они в обиде и говорят: «Какие обидчики, захватчики, какие палачи!». Мы отвечаем: «Пеняйте на себя, друзья! Не думайте, что русские крестьяне и рабочие забыли ваши действия! Вы вызвали нас на борьбу в самой отчаянной форме в октябре, в ответ на это мы выдвинули террор и тройной террор, А ЕСЛИ ЕЩЁ ПОТРЕБУЕТСЯ, ВЫДВИНЕМ И ЕЩЁ, ЕСЛИ ВЫ ПОПРОБУЕТЕ ЕЩЁ РАЗ». Ни один рабочий, ни один крестьянин не сомневается в том, что он необходим; кроме интеллигентских кликуш, никто в этом не сомневается.

(Речь на заседании коммунистической фракции съезда металлистов, 6 марта)

2241

Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его политического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своём стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они всё заседают и перезаседают. Не знаю, как насчёт поэзии, а насчёт политики ручаюсь, что это совершенно правильно. Мы, действительно, находимся в положении людей, и надо сказать, что положение это очень глупое, которые всё заседают, составляют комиссии, составляют планы – до бесконечности. Был такой тип русской жизни – Обломов. Он всё лежал на кровати и составлял планы. С тех пор прошло много времени. Россия проделала три революции, а всё же Обломовы остались, так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист. Достаточно посмотреть на нас, как мы заседаем, как мы работаем в комиссиях, чтобы сказать, что старый Обломов остался и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел.

(То же)

2242

Что это Вы не отвечаете? Не рассердились ли на мои откровенности?

Повидаться я, к сожалению, не успел за этот приезд. Черкните 2 слова, и потом поговорим по телефону. Через Фотиеву можно устроить из моего кабинета разговор вполне откровенный: никто не услышит.

(Письмо Кржижановскому, 6 марта)

2243

1) Обязать тт. Розенфельда и Джугашвили исполнять работу Политбюро в течение четырех заседаний в неделю, начиная с понедельника и кончая четвергом, а в четверг вечером уезжать до понедельника утра.

2) Поручить т. Герсону (секретарь т. Дзержинского) устроить для отдыха либо то помещение, где находился т. Ленин перед теперешним своим местом отдыха (там же был однажды т. Джугашвили), либо то место, где находился на отдыхе т. Бронштейн, если он свой отдых уже кончил.