Леонид Млечин - Кто взорвал Америку?

Кабул просил только сохранять лояльность, не перерезать дороги, не нападать на конвои. Взамен предоставлял полную свободу, не претендуя йа власть над жизнью селения, или уезда, или целой провинции. Иногда за такую лояльность просто платили деньгами.

В этом, собственно говоря, и заключалась политика национального примирения. Она логична в условиях феодальной структуры Афганистана, где местный властитель — и бог, и царь, и воинский начальник.

Меня познакомили с молодым человеком в модном пиджаке, сыном главы исмаилитов в Баглане. Он был полным хозяином своего города, потому что одновременно занимал пост губернатора, командира местной дивизии и еще являлся религиозным авторитетом. Он зависел от правительства, которое запросто могло испортить ему такую славную жизнь. Но и правительство зависело от его благорасположения. У молодого губернатора было полное лицо с тонкими усиками и пышная шевелюра. Он не улыбался, ощущая собственную значимость. Старики в чалмах осторожно пожимали ему руку обеими руками, демонстрируя особую почтительность.

Дом крупного предпринимателя Расула Барата в Мазари-Шарифе напоминал резиденцию описанного Марио Пьюзо крестного отца итальянской мафии. Дом, хозяйственные постройки обнесены толстой стеной. Повсюду бродили охранники. Круглые сутки через ворота въезжали и выезжали легковые машины, в которых сидели люди с автоматами. Занимаясь исключительно торговлей, Барат одновременно содержал целый пехотный полк.

Годы после Апрельской революции перечеркнули попытки объединить и модернизировать государство, усугубили традиционную раздробленность Афганистана. Эта ситуация устраивала Кабул: искусное лавирование помогало режиму разобщать своих противников.

В нашем представлении в Афганистане шла борьба между революционерами и контрреволюционерами, между прогрессистами и ретроградами, между теми, кто тянет страну назад, и теми, кто ведет ее к светлому будущему. Но эта картина не имела ничего общего с реальной действительностью. В Афганистане шла борьба между различными кланами. А идеологические знамена, камуфлировавшие эту схватку, — красные или зеленые, — мало кем принимались за чистую монету.

История исламских партий и организаций, организовавших борьбу против советских войск и кабульского режима, представляет собой бесконечную историю расколов, предательств и комбинаций. То, что со стороны кажется странной неспособностью объединиться даже перед лицом общего врага, отражает характерное для афганского общества отсутствие унитаризма.

Политические, религиозные и социальные структуры рассечены по вертикали приверженностью афганцев своему лидеру и их крайне независимым характером. Каждая из группировок превыше всего ценит самостоятельность.

Так было до появления талибов.

Правительство Наджибуллы продержалось три года, пока хватало ресурсов, оставленных Москвой. Эти запасы позволяли поддерживать приличный уровень жизни в городах. Когда ресурсы закончились, положение Наджибуллы стало безвыходным. Некоторое время его еще спасало то, что местные вожди маневрировали и не хотели нового сильного правительства. Наконец, они сговорились, и 25 апреля 1992 года моджахеды без крови вошли в город.

Падение правительства Наджибуллы означало формальное окончание джихада. Началось возвращение беженцев из Пакистана и в меньшей степени из Ирана.

Но тихое время продолжалось недолго. Оставшись без внешнего врага, лидеры моджахедов начали выяснять отношения между собой на бейрутский манер — прямо в городе строились баррикады и велись бои. На власть претендовали президент страны Бурхануддин Раббани и министр обороны Ахмад Шах Масуд. Им противостояли премьер-министр Гульбуддин Хекматиар и генерал Абдуррашид Дустум.

Убивали они друг друга так ожесточенно, что люди бежали из города. Лидеры моджахедов обстреливали Кабул ракетами. Такого ужаса еще не было. Сельская местность превратилась в поле боя между местными вождями и просто бандитами. В стране воцарились хаос и бандитизм.

Верх в этой борьбе стало брать движение талибов. Молодые и не уставшие еще от войны, они уверенно теснили более опытных моджахедов, которым уже все надоело.

Талибы появились осенью 1994 года в Кандагаре. Правительство Пакистана отправило караван с продовольствием и товарами первой необходимости в соседний Афганистан. На караван тут же напали вооруженные грабители — бойцы одного местного властителя. И тут появились другие вооруженные люди и разогнали грабителей. Это были талибы.

Они доставили груз в Кандагар, город, который вот уже несколько лет страдал от анархии. Им правили местные вожди и полевые командиры, которые убивали друг друга и попутно грабили жителей.

Талибы обещали навести в городе порядок, покончить с коррупцией и установить справедливое правление, основанное на идеях ислама. Талибы потребовали от горожан сдать оружие, и люди подчинились.

Талибам удалось установить порядок в Кандагаре, и это создало им репутацию святых воинов, которые не знают поражения. Люди охотно вступали в их ряды. Некоторые из них, не думая о себе, шли на минные поля и прорывались. Это делало талибов мистически неуязвимыми. Это имело значение для необразованных и падких на предрассудки афганцев, которые заранее считали битву с талибами проигранной.

В сентябре 1995 года они взяли Герат, где их встретили не так хорошо. Герат был более просвещенным городом. Образованные горожане встали в очередь к консульству Ирана в надежде найти там приют. Но основная масса афганцев скорее приветствовала талибов, которые брали город за городом.

Бои за Кабул, которым управляло правительство моджахедов, шли много месяцев. Звук взрывающейся мины знаком в Афганистане каждому. Вокруг Кабула насчитывается пятьдесят два минных поля.

Каждая схватка между противоборствующими сторонами оставляла еще одно новое минное поле. Бои сгоняли людей с насиженных мест. А когда они возвращались, то попадали на минные поля.

Множество кабульских детей подорвались на минах. Противопехотные мины калечат, отрывают ноги. Если ребенка сразу доставить в больницу, он может выжить. Но в кабульских больницах не было ни крови для переливания, ни электричества, ни отопления. Нужны антибиотики, их обычно тоже не хватало. Кабульским врачам часто приходилось оперировать в момент обстрела, когда на город сыпались снаряды и ракеты.

Кабул хронически голодал. Талибы перерезали дороги, по которым в столицу везли продовольствие. Международный комитет Красного Креста пытался доставлять гуманитарную помощь самолетами из Пакистана. Самолеты садились на авиабазу Баграм — бывшую советскую военную базу. Этот аэродром в тридцати двух километрах от Кабула еще находился под правительственным контролем.