Сесили Веджвуд - Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Кроме того, некоторый политический успех принесло и перераспределение земель. На смену ведущей протестантской аристократии пришли люди, безупречно преданные католичеству, чье право на землю зависело от поддержки властей, которые им ее и дали. Сам Лихтенштейн купил десять поместий, а Эггенберг – восемь. Но один человек превзошел всех своей готовностью скупать землю. Альбрехт фон Вальдштейн, или, как его звали для благозвучия, Валленштейн, военный комендант Праги, набрал не менее шестидесяти шести поместий, самыми важными из которых были герцогство Фридлант и город Йичин.

В 1623 году Валленштейну было 40 лет; сын мелкого землевладельца-протестанта, он рано осиротел и воспитывался в лютеранской вере в знаменитой школе Альтдорфа (Альтдорф-бай-Нюрнберг), пока администрация не потребовала его исключить, и не без оснований, поскольку он как-то раз участвовал в драке, окончившейся убийством, а однажды чуть не убил своего слугу. Поездка в Италию и обращение в католичество охладили его чрезмерно возбудимый нрав, и, когда ему было слегка за двадцать, Валленштейн угомонился и взялся делать карьеру. При императорском дворе он сблизился с партией Фердинанда, когда тот еще был эрцгерцогом Штирийским. Затем он женился на богатой вдове, которая вскоре умерла, оставив его богатым человеком. Когда он таким образом заложил основу для общественного положения и личного состояния, ему оставалось только беречь и взращивать свои ресурсы, не упуская удобных случаев. В финансовых делах он проявлял благоразумие и осмотрительность, которые росли вместе с его богатством, и, если он и не испытывал интереса к земле, помещик из него получился исключительно хороший. Он максимально развивал свои владения, создавал, где была такая возможность, промыслы в городах, внимательно следил за сельским хозяйством, строил хранилища для собранных излишков, вывозил продукты на продажу и в то же время повышал производительность своих крестьян, открывая учебные и медицинские заведения, оказывая помощь неимущим и делая запасы на случай голода. Его столица в Йичине была достойна созданного им государства; он сам выстроил там дворец и церковь и ссужал горожан деньгами под умеренный процент, чтобы те перестраивали свои дома по его планам.

Граф Валленштейн имел вкус к роскоши, но роскоши мрачноватой, и окружавшая его обстановка производила впечатление скорее благодаря точности, с которой он все устроил, порядку и размеренности его хозяйства, чем показной дороговизне. Он не был всеобщим любимцем; высокий, худой, отталкивающей внешности – его лицо на сохранившихся до нас невыразительных портретах совсем не располагает к себе. Никто из великих мастеров не писал его [43] Ван Дейку никогда не доводилось видеть Валленштейна. Часто воспроизводимый портрет из Государственного картинного собрания Баварии представляет собой фантазию из серии образов знаменитых полководцев. ( Примеч. авт.) , а художники, пытавшиеся изобразить его угрюмый облик, соглашаются друг с другом лишь в некоторых деталях. Неправильные черты лица, высокие скулы и длинный нос, тяжелый подбородок, толстая, оттопыренная нижняя губа – все это более-менее присутствует на всех картинах. Более поздние портретисты обращали себе на пользу драматичный потенциал этого до странности несимпатичного лица, ведь, когда Валленштейн стал великим, все подробности его поведения и наружности стали общественным достоянием – его неукротимый нрав, пренебрежение к человеческим жизням, вспыльчивость, неизменное целомудрие, вера в астрологию. Со временем он сам стал культивировать эффектный образ, одеваясь в причудливую мешанину всех европейских мод и облегчая привычно темный наряд поясом или плюмажем неожиданного и кричащего красного цвета. Столь же яркими губами на бледном, сухом лице он, возможно, был обязан не только природе. Однако, если лишить его искусственных черт, придуманных им позднее, кем был Валленштейн в 1623 году, если не бессовестным, хотя и талантливым, карьеристом? Ни вспыльчивость, ни приступы слепой ярости, которым он был подвержен, ни нетипичное целомудрие, ни вполне типичная вера в астрологию не являются признаками исключительного величия или особой загадочности.

Валленштейн, как и Елизавета Английская, родился при конъюнкции Сатурна с Юпитером, и звезды наделили его своеобразным сочетанием силы и слабости, порока и добродетели. Согласно гороскопу, ему был присущ неугомонный, взыскательный ум, нетерпимость к старому и вечное стремление к новому и неизведанному, скрытность, меланхоличность, подозрительность, презрение к соотечественникам и их общепринятым нормам. Ему суждено было стать скупым, лживым, властолюбивым, неуравновешенным, сварливым, нелюдимым, жестоким, никого не любить и не быть никем любимым. Так гласили выводы Иоганна Кеплера из положения звезд над Германией в 4 часа дня 14 сентября 1583 года, когда родился Валленштейн. Оценка оказалась дотошной и достаточно верной.

Валленштейн командовал местными рекрутами в Моравии, когда в 1618 году вспыхнуло восстание. Обнаружив, что его войска дезертируют к повстанцам, он с обычным присутствием духа бежал в безопасное место, прихватив с собой военную казну провинции, чем оказал столь необходимую финансовую помощь Фердинанду и лишил мятежную моравскую армию жалованья. В следующем году он выделил императору 40 тысяч гульденов из своего кармана и предложил набрать тысячу человек во Фландрии. В 1620 году он одолжил Фердинанду сумму в четыре раза больше, в 1621 году – почти 200 тысяч гульденов, а в 1623 году, в котором он скупил большинство своих поместий, – еще полмиллиона. И это были полновесные гульдены, а не подпорченная валюта Праги. Валленштейн не относился к тем, кто сорил деньгами, и с каждый займом император все глубже увязал в долгах, в уплату которых, когда придет время, Валленштейн выжмет из Фердинанда все до последнего гроша, если не деньгами, так услугами. Обязательства Фердинанда перед Максимилианом Баварским хотя бы основывались на дипломатическом договоре; частные же обязательства перед Валленштейном основывались исключительно на деловом соглашении, а у Валленштейна деловая хватка была крепче, чем у Фердинанда.

Валленштейн уже успел нажить себе славу человека наглого и надменного не по чину. Чех по рождению, свободно говоривший на чешском языке и связанный со многими лучшими семействами, и лишенными земли, и оставшимися при своем, Валленштейн пользовался если не любовью, то влиянием во многих кругах общества. Теперь же он распоряжался четвертью земель в Чехии, повелевал более чем тремя сотнями вассалов и обладал большей властью, нежели любая из мятежных партий, когда-то низложивших Фердинанда. Жесткая эффективность управления вместе со строгой приверженностью католической вере становились главными факторами консолидации страны. Фердинанд должен был примириться с ним или пойти на риск новых осложнений в Чехии.