Сесили Веджвуд - Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Христиан самовольно присвоил себе роль «защитника» земель своего старшего брата, герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, беспрепятственно прошел через всю страну и послал за Мансфельдом, чтобы с ним соединиться. Тилли потребовал выгнать Христиана, и местный сейм охотно подчинился бы, если бы только имел для этого средства.

Какое-то время они думали собрать армию для своей защиты, но этот план был практически неосуществим. В конце концов они выбрали, как им казалось, меньшее из двух зол и сдались на милость Тилли и императора. У него была более многочисленная армия и в конечном итоге больше шансов на победу. 13 июля 1623 года Тилли пересек границу Нижней Саксонии, а через три дня направил Христиану ультиматум, отказав ему во всякой надежде на императорское помилование в том случае, если он немедленно не отведет войска. Ответив на требование отборной руганью, Христиан снова позвал Мансфельда вместе атаковать Тилли и одновременно предложил принцу Оранскому свои услуги в Нидерландах. Затем он объявил, что отрекается от епископства Хальберштадт в пользу сына датского короля. После этого он под барабанную дробь собрал свои разбредшиеся орды, погрузил награбленное и с 15 тысячами человек отправился в Нидерланды, оставив страну беззащитной перед наступлением Тилли, а капитул Хальберштадта – добычей датского короля или императора.

Отступление «безумца из Хальберштадта», как его теперь называли, отнюдь не было отступлением побежденного. Христиан все еще собирался соединиться с Мансфельдом для окончательного столкновения с Тилли. Однако в своей самонадеянности он неверно рассчитал действия Мансфельда, который нашел себе безопасный приют в Мюнстерском епископстве и, не особенно восхищаясь военным талантом Христиана, не собирался менять надежное убежище на бесплодную и дорогостоящую кампанию.

Христиан переправился через Везер у Боденвердера 27 июля 1623 года; Тилли, преследовавший его в нескольких километрах южнее, перешел реку у Корвея 30-го числа, но принц потерял выигрыш во времени, так как на три дня замешкался на границе Мюнстерского епископства в ожидании Мансфельда, который так и не явился, и лишь затем уже снова двинулся вперед, на этот раз марш-броском, к голландской границе, в то время как Тилли отставал от него на полдня пути. Христиан пересек Эмс у Гревена, причем Тилли наступал ему на пятки, и ранним утром 6 августа 1623 года его арьергарду неожиданно пришлось отбиваться от передовых отрядов Тилли. Менее чем в 15 километрах от голландской границы и безопасности Христиан был вынужден развернуться и дать бой преследующим силам противника, которые, лучше организованные и не обремененные награбленным добром, безостановочно наседали на него. У деревушки Штадтлон он воспользовался преимуществом, которое давал ему небольшой холм, возвышавшийся над дорогой и защищенный от нападения с флангов болотами, и развернул войска лицом к врагу, едва успев выстроить их в боевом порядке и окопать артиллерию, прежде чем на него обрушились преследователи. Это произошло около полудня 6 августа, в воскресенье и праздник Преображения Господня. Тилли, который увидел в этом доброе предзнаменование для своего богоугодного дела, с изумлением и ужасом увидел на знаменах Христиана девиз «Все ради Господа и ради нее». Не может же, в самом деле, победить такой богохульник, который помещает «сосуд смертного греха» – так неизящно назвал он прекрасную королеву Чехии – на одном знамени с Творцом.

По причинам скорее материальным, чем духовным, Тилли одержал легкую победу. У Христиана было преимущество местности, но у Тилли было намного больше войск (20 тысяч против 15 тысяч), и он использовал их более осмотрительно, сначала введя в бой авангард и постепенно усиливая его остальными отрядами и артиллерией по мере их подхода. Под непрерывными и все более яростными атаками кавалерии на флангах войска Христиана начали подаваться; на склонах холма не хватало места для стычек, а конница XVII века была откровенно плоха в оборонительной тактике. Бегство кавалерии сделало сопротивление пехоты бессмысленным, так как у нее не было никаких шансов выстоять против превосходящих сил противника, и войска Христиана в беспорядке бежали с верхушки холма, но тут же оказались отрезаны болотами. Большая часть конницы выбралась, но пехота, повозки и артиллерия быстро увязли. Из всего войска 6 тысяч человек погибли и 4 тысячи были взяты в плен, в том числе пятьдесят главных офицеров Христиана и его союзника, герцога Вильгельма Саксен-Веймарского, чей Союз патриотов всех классов должен был спасти германские свободы от Фердинанда. Что еще важнее, неприятель захватил 16 пушек и почти все боеприпасы; во время бегства один из фургонов с порохом взорвался, еще больше сбив с толку охваченную паникой толпу. Христиан перешел голландскую границу поздно ночью всего лишь с 2 тысячами человек, потеряв и пушки, и все припасы.

Разгром был настолько сокрушителен, что даже безумец из Хальберштадта пал духом. Он поддался мрачной ярости, и ему с большим трудом помешали застрелить одного из своих полковников, которого он обвинил в своем провале. Тем разительнее выглядел контраст с победителем, так как Тилли, докладывая о битве, воздавал славу Небесам и своим подчиненным.

Полный разгром в битве при Штадтлоне разрушил воздушные замки Фридриха. Как это часто с ним бывало, старания целого года закончились одной трагической катастрофой; вместо отвоеванной Чехии и возвращенного Пфальца он получил только лишний рот, который надо было кормить за нищенским столом в Гааге, поскольку во время бегства Христиан потерял столько имущества, что уже не мог позволить себе держать собственный дом и хозяйство.

Через три недели после Штадтлона Фридрих уступил уговорам английского короля, временно забросил свои дипломатические замыслы и подписал перемирие с императором.

Перемирие было заключено с полным пренебрежением к Мансфельду. Все это время он, как мог, содержал свою армию в Восточной Фрисландии, к бессильной досаде голландского правительства. «Короли Франции, Англии и Дании ничего ему не дали, а у короля Чехии ничего нет» – единственным средством к существованию у Мансфельда был грабеж, и его солдаты обобрали провинцию до нитки и нанесли ущерба примерно на десять миллионов талеров. Из местности, где стояли его войска, бежало почти четыре пятых населения, чтобы не платить поборов, и в наказание за этот проступок Мансфельд приказал разрушить их покинутые дома, так что, по слухам, пять из каждых шести домов лежали в развалинах. Закона и порядка больше не существовало, гражданское население оборонялось из последних сил, мужчины – устраивая засады и убивая солдат, женщины – порой идя на самоубийство. В условиях, которые с каждым днем становились все безнадежнее, численность войск сократилась до половины от прежней. В довершение всех накопившихся несчастий, к границе подошла армия Тилли, только что одержавшая победу при Штадтлоне и явно готовая в два счета разделаться с врагом.