Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Бывшие члены Золотой зари, образовавшие ядро Алхимического общества, были хорошо подкованы в алхимии. Многие из них читали и переписывали древние рукописи, обсуждали их и даже пробовали воссоздавать эксперименты в собственных лабораториях. Однако в основном они следовали «антилабораторному» учению британской писательницы Мэри Энн Этвуд (1817–1910), прославившейся благодаря книге об алхимии «Наводящее на размышления исследование герметической тайны». В ней она описывает свое понимание алхимии как полностью духовного феномена, с помощью которого человек способен преобразовать себя в божественное существо, и приходит к выводу о том, что раз златодельческие трактаты написаны столь темным языком, лабораторные практики никогда не существовали, а их описания были призваны запутать случайного читателя. Тем не менее, после открытия возможности радиоактивной трансмутации тория позиция многих оккультистов начинает меняться, и они предпочитают книге Этвуд научные журналы.

Один из основателей ордена Золотой зари, Уильям Уэсткотт (1848–1925), в своих работах ссылается на знаменитых ученых, Крукса и Фарадея (последний, в отличие от Крукса, резко выступал против спиритизма), как на современных алхимиков, цитируя их фразы о том, что химики будущего будут преобразовывать один металл в другой. Уэсткотт вспоминает, как сэра Джозефа Нормана Локьера, великого астронома и основателя журнала Nature , пренебрежительно называли алхимиком за его гипотезу о том, что при экстремальных температурах в звездах элементы разбивались на составные части, а в итоге теория оказалась во многом верной (ученый описал явление, похожее на ионизацию атомов). Именно этот эпизод вдохновил Фредерика Содди на размышление о трансмутации, а затем и на его судьбоносные эксперименты. Цитируя важнейших физиков и химиков эпохи, Уэсткотт пытался показать, что алхимия — часть современной науки. Увлекшись этой темой, он долгое время переводил и издавал алхимические трактаты прошлого, которые стали настольными книгами для членов ордена, но так и не вошел в Алхимическое общество, оставаясь прежде всего оккультистом.

Еще один мистик, по своим идеям близкий к Обществу, но никогда не входивший в него — знаменитый Алистер Кроули (1875–1947). Поначалу он вступил в Золотую зарю, а затем основал собственное учение — Телему. В орден он был приведен своими друзьями по алхимическим интересам — двумя профессиональными химиками, которые на досуге занимались златодельческими опытами. Более того, Кроули в университетские годы специализировался на органической химии и слушал в Кембридже лекции Рамзая, который предлагал студентам почувствовать себя алхимиками и брал на себя роль Василия Валентина, зачитывая его сочинения. Неудивительно, что в собственных трудах Кроули использовал знания химии и алхимии: он не только объяснял существование призраков при помощи физики частиц, но и считал магию наукой об энергиях, которые еще не открыты современной физикой, вспоминая о рентгеновских лучах и радиоактивности. Принципы алхимии он полагал непонятыми из-за количественного, а не качественного уклона современной химии.

Одним из самых деятельных оккультистов, входивших в общество, был Артур Эдвард Уэйт (1857–1942). Отойдя от теории духовной алхимии Этвуд, он начал внимательно изучать Парацельса. Вскоре Уэйт стал одним из самых главных переводчиков и издателей алхимических текстов. Он считал важнейшей целью Общества расшифровку символизма старинных алхимических трактатов: оккультист полагал, что это позволит узнать секрет изготовления философского камня. Одновременно с занятостью в Алхимическом обществе Уэйт продолжал и службу в тайном ордене.

Несмотря на то, что в составе Алхимического общества было множество оккультистов, оно быстро стало считаться чем-то вроде интеллектуального кружка, равного аналогичным научным сообществам. Академические журналы, такие как Nature или Chemical News (последний был под редакцией Крукса), публиковали отчеты о собраниях Общества и писали рецензии на выпускаемый им журнал рядом с текстами о деятельности других обществ, таких как Математическое или Физическое. Эти статьи в дальнейшем использовали в библиографии к своим работам серьезные ученые — к примеру, Содди и Резерфорд. В конечном итоге это привело к тому, что среди членов Алхимического общества кроме оккультистов стали появляться уважаемые исследователи. Почетным президентом Общества стал профессор химии Джон Фергюсон (1837–1916), преподававший в Глазго и подробно описавший коллекции алхимических трактатов. Он был учителем Рамзая, и, возможно, передал ему среди прочего свое увлечение историей златоделия. На кафедре, которой руководил Фергюсон, долгое время работал и Содди: именно в эти годы он написал книгу, в которой связывал теорию радиоактивности с алхимией. Кроме Фергюсона в состав Алхимического общества входило еще как минимум три успешных химика. Одним из них был Герберт Стэнли Редгроув (1887–1943), основатель Общества. Он посещал лекции Рамзая, вероятно, одновременно с Кроули, и публиковал как труды по химии и математике, так и книги на тему алхимии и оккультизма. Другой ученый-член Общества, инженер Герберт Чатли, работавший в Китае, выпускал работы по истории китайской алхимии.

Первые собрания Алхимического общества совпали с шумихой в прессе по поводу трансмутационных опытов Рамзая. Некоторые члены Общества высказали гипотезу, что в древности алхимики превращали неблагородные металлы в золото с помощью радия, который они называли философским камнем. Подполковник Джаспер Гибсон даже утверждал, что алхимики обладали глубокими познаниями о законах физики и называли ртутью, серой и солью электричество, тепло и радиоактивность. Фергюсон полагал, что в древности люди обладали знанием о радиоактивности и могли управлять атомной энергией и превращением материи. Другие, к примеру, Редгроув, были более умеренны и лишь подчеркивали важность алхимического мышления для науки. Так или иначе, эти разные версии повлияли на создание нового образа ядерной физики — если ранее она казалась набором разнородных законов и все новых энергий, то алхимическое мышление Общества видело единство любой материи и любой энергии, подобно тому, как это постулировали златоделы древности. Этот тезис вышел далеко за пределы Алхимического общества и стал причиной первых попыток нащупать некое фундаментальное единство (позднее на этом будет основываться современная нам теория всего ).

Трансмутация Уильяма Рамзая, описанная им в журнале Nature , оказалась ложной сенсацией. Но уже в 1919 г. Резерфорд объявил об успешном превращении азота в изотоп кислорода. В прессе это событие рассматривалось как долгожданное воплощение мечты златоделов о философском камне. Таким образом, на долгие десятилетия в общественном сознании ядерная физика стала новой алхимией. Этот образ возник, в конечном итоге, именно из-за усилий оккультистов и Алхимического общества по популяризации древней науки. Сами ученые, вдохновленные рассказами об алхимии, стали пытаться произвести трансмутацию, хотя это и не было первоочередной задачей физики и химии. Однако превращение материи стало важным репутационным свершением для ученых эпохи, в которую все были зачарованы идеей о философском камне.