Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Уже существующие в культуре образы божественного света быстро включались в ассоциативные ряды, используемые маркетологами, продвигавшими радий. Мужская сила, потенция и успешность, женская красота, культ тела и здоровья находили свое символическое воплощение в одном и том же наборе символов — свет солнца, несущий энергию, и блеск золота (5). В рекламе сияние «лученосного» радия окружало надписи, лица людей, создавая впечатление, будто они сверкают как Солнце благодаря удивительному металлу. Радий, вечно сияющий в темноте даже без внешней подпитки, даже превзошел золото и немного ближе подступил к небесному — солнечному — идеалу.

Рис. 5

Случай «радиевых девушек» в 1920-е гг. стал серьезным поводом для борьбы с шарлатанами, спекулирующими товарами на волне популярности радия. Молодые девушки, работавшие на фабрике, должны были красить радиевой краской стрелки часов. Во время работы они периодически облизывали кисточки, что привело к тяжелым заболеваниям и даже смертям. В начале 1930-х гг. Эбен Макберни Байерс, знаменитый гольфист, следуя моде, стал принимать препарат «Радитор», суливший улучшение самочувствия и поднятие тонуса. После мучительной смерти спортсмена от лучевой болезни производство радиоактивных панацей и прочих товаров постепенно сошло на нет. Несмотря на многочисленные прецеденты, демонстрирующие вредность радия для человека, косметика на основе этого металла просуществовала в Европе до 1960-х гг.

Уже в 1903 г., вскоре после первой «трансмутации», проведенной вместе с Резерфордом, Содди понимает, что при подобной трансформации выделяется огромное количество энергии, которая стоит гороздо больше, чем получаемое вещество. Благодаря его наблюдениям рождается распространенный стереотип, согласно которому банка радия сможет заменить тонну угля и обеспечить бесперебойную работу целого корабля. Это стало актуальной темой для науки в эпоху, когда запасы традиционных энергоносителей неумолимо истощались, и люди боялись, что попросту умрут от холода, когда закончится весь уголь. Содди справедливо видел в атомной энергии решение этой проблемы.

Будучи президентом Химического общества в Лондоне, в 1907–1909 гг. Рамзай утверждает, что радий, испускающий мощное излучение, и может быть тем самым философским камнем, и даже эликсиром жизни, вторя заявлениям, которые впервые были сделаны еще в 1898 г. оккультистами. Но Рамзай идет дальше предположений и пытается лечить раковых больных при помощи радия. В конце жизни он осознал свою ошибку, но было уже поздно: возможно, что и сам ученый скончался именно из-за частого облучения радием. Предполагалось, что вскоре многие болезни начнут лечить радиоактивными металлами: например, в 1910 г. в Германии прогнозировалось, что при помощи простой процедуры вдыхания радиоактивного воздуха можно навсегда избавить человечество от туберкулеза.

Не только алхимиков XX в., но и ученых, да и простых людей интересовало развитие идей Парацельса о чудесном исцелении при помощи металлов. Благодаря открытию Кюри все они временно нашли в радии новое подтверждение древним теориям. Однако одновременно с радиевой лихорадкой весь мир охватывает лихорадка трансмутационная. Поскольку в 1919 г. был зарегистрирован первый случай намеренного превращения одного газа в другой, как оккультисты, так и серьезные ученые задумались: а что если таким же образом можно превратить ртуть в золото? Оба элемента находились в таблице Менделеева соблазнительно рядом: казалось (и не кому-нибудь, а самому Содди), что стоит отщипнуть кусочек от 80-го порядкового элемента, ртути, и она, словно в алхимических трактатах, превратится в 79-й элемент, золото. Несбыточная мечта златоделов, казалось, была в одном шаге от воплощения в жизнь.

В 1880-е в англоязычных странах история алхимии начала преподаваться в составе курса химии. Скорее всего, именно из-за массового включения истории златоделия в университетские курсы интерес к тайной науке вскоре захлестнул оккультное подполье: мистики перевели, напечатали и распространили огромное количество древних источников по алхимии, создали многочисленные объединения и кружки. Вслед за этим ученые-химики, увлеченные алхимией благодаря преподавателям университетов и оккультным журналам, объявили об успешной трансмутации.

Лауреат нобелевской премии по химии Уильям Рамзай, о котором уже неоднократно упоминалось выше, активно интересовался оккультными науками. Он не только был членом Общества психических исследований, но и читал алхимические тексты, а также рассказывал об алхимии своим ученикам в университете в середине 1880-х гг., к примеру, цитируя «Изумрудную скрижаль» Гермеса. Вероятно, что первоначальные знания о ней он почерпнул на лекциях своего учителя, Джона Фергюсона — впоследствии почетного президента Алхимического общества. В одной из публичных речей Рамзай, подобно оккультистам, цитировал Фарадея, утверждавшего, что трансмутация — главная проблема, которую должен решить химик.

Другой лауреат нобелевской премии по химии, неоднократно упоминаемый в этой главе, Фредерик Содди, во время учебы в Оксфорде посещал лекции об алхимии и читал исследования по истории науки, в которых были и главы о златоделии. Среди них можно отметить работы друга Рамзая, французского химика и историка химии Марселена Бертло, впервые организовавшего перевод многих древнегреческих и арабских алхимических первоисточников — в то время они были популярны и среди оккультистов, и среди ученых. В своих лекциях студентам Содди говорил об атомном веке химии и утверждал, что истинной целью любого химика является трансмутация, способная пролить свет на строение материи и открыть эпоху искусственных элементов.

Несмотря на то, что оба ученых не состояли ни в каких тайных орденах и не вступили в Алхимическое общество, у каждого из них были свои оккультные идеи. Поскольку их научная репутация была безупречна, они могли себе их позволить. Рамзай всерьез обсуждал существование телепатии, а Содди полагал, что некая цивилизация прошлого владела знаниями о ядерных преобразованиях и благодаря им создала идеальную планету, которая затем исчезла — этим ученый объяснял библейские описания рая и грехопадения. Очевидно, что эти мысли были позаимствованы им в популярных в то время теориях о затонувшем острове Атлантиде, на котором, как считалось, жила цивилизация с чрезвычайно развитыми наукой и техникой.

Неудивительно, что и Рамзай, и Содди первыми произвели научные попытки трансмутации — они были глубоко увлечены алхимией. Другие химики никогда не стремились к трансформации элементов, скептически относились к опытам Рамзая и Содди и лишь смеялись над златоделием. Если бы несколько нобелевских лауреатов одновременно не придали такого значения древнему ремеслу, феномен алхимии мог бы и не возродиться в XX в.