Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Рис. 8

В те же годы, что и труды Креммерца, во Франции выходили книги самого прославленного алхимика Новейшего времени, известного под именем Фулканелли. Неизвестны ни его годы жизни, ни другие данные биографии — в связи с чем многие ученые считают его литературной мистификацией. Так или иначе, под именем Фулканелли вышло множество трудов, самый известный из которых — «Тайна соборов» 1926 г. В ней алхимик утверждает, что готические соборы были возведены франкмасонами и алхимиками для того, чтобы передать основы герметического учения. Само слово «готический» он трактует как искаженное «арготический», т. е. связанный с неким тайным языком, на котором говорили до разрушения Вавилонской башни, языком птиц, на коем проповедовали мистические учителя прошлого, включая Иисуса Христа. Согласно французскому оккультисту, крест собора означал тигль, алхимический котел, в котором «первоматерия, подобно Христу, претерпевает мучения и умирает, чтобы потом воскреснуть очищенной». Окно-роза символизировала философский огонь и воспроизводила форму магического сигила царя Соломона. Аллегорией первоматерии в соборах якобы служили статуи богини-первоматери Исиды, которые после христианизации будто бы сохранились под видом черных Мадонн. Среди остальных церквей Фулканелли особо выделяет парижский собор Нотр-Дам. Он считал, что в XIV в. именно там, рядом с Красными воротами, украшенными саламандрами, по субботам собирались златоделы. Буквально каждую деталь собора он интерпретирует в алхимическом ключе, например, видит в статуе-персонификации Философии с лестницей девяти муз в руках олицетворение Алхимии с лестницей девяти операций великого делания (8), а в одной из гаргулий на вершине храма — златодела во фригийском колпаке, символе посвященного, подобного старцу из трактата «Сияние Солнца». Далее мистик толкует медальоны с символами грехов и добродетелей одного из порталов Нотр-Дама, часто плохо сохранившиеся, домысливая различные детали и воображая в любом вороне символ нигредо, а в любой змее — знак философского меркурия. Идея Фулканелли объяснить потерявшие для современного зрителя смысл архитектурные элементы с помощью алхимии не была нова: златоделы создавали трактаты на похожие темы как минимум с XV в. Известен труд псевдо-Фламеля по поводу алхимического смысла порталов собора Нотр-Дам. Другой златодел, немец Георг Штанге, примерно в 1546–1555 гг. написал книгу «Алхимические изображения на витражах церкви в Бад-Херсфельде», где описывает почти то же самое, что и Фулканелли, на примере храма города, располагающегося недалеко от немецкого Касселя. На протяжении истории героями алхимических толкований становятся то эмблемы на могилах парижского Кладбища Невинных, то испещренные знаками строителей камни фасада церкви Джезу Нуово в Неаполе. Даже современные академические исследователи часто не стесняются интерпретировать любое непонятное им изображение или шифр в свете алхимических символов — к примеру, некоторые боснийские ученые считают изображенных на стечках (средневековых надгробных камнях) воинов, львов или даже св. Георгия аллегориями великого делания, в то время как другие исследователи предполагают, что глаголический алфавит произошел от алхимических пиктограмм.

Рис. 9

Считается, что свои знания Фулканели передал французскому алхимику Эжену Канселье (1899–1982). Он утверждал, что воспользовался философским камнем, который ему подарил великий златодел, и провел успешную трансмутацию. Канселье полагал, что благодаря эликсиру родившийся в 1839 г. Фулканелли до сих пор живет, но скрывается от любопытных глаз. Ученик Канселье, Клод д'Иже (1912–1964), известен многочисленными книгами об алхимии, в том числе популярными антологиями златодельческих текстов. Вдохновляясь книгами д'Иже, в 1973 г. британский писатель и музыкант Станислас Клоссовски де Рола (р. 1942) выпустит один из первых иллюстрированных сборников на эту тему под названием «Алхимия: тайное искусство» — что-то среднее между алхимическим трактатом и академическим сочинением. В нем он продолжит традицию Фулканелли и опишет изображения из попавшейся ему средневековой книги под видом алхимических (и даже использует их для обложки своей книги). К примеру, де Рола приводит изображение «Госпожи алхимии», окруженной павлинами, символизирующими одну из стадий opus magnum (9). На самом деле эта миниатюра — вовсе не из алхимического трактата, но из труда, посвященного интерпретации древнегреческих мифов. В V в. живший в Африке вандальский мифограф Фабий Планциад Фульгенций написал на не очень хорошей латыни об «истинном», т. е. христианском смысле древнеримских мифов. В Средневековье, примерно в 1330 г., английский писатель по имени Джон Ридвол создает иллюстрированную адаптацию затянутого труда Фульгенция. На таинственных иллюстрациях он рисует все, что описывал мифограф, в данном случае — богиню Юнону, с ее самыми распространенными иконографическими атрибутами — павлинами. Из-за нехватки литературы об алхимической иконографии сборник де Ролы превратился в основной источник в руках исследователей алхимии, и ученые принимали за настоящие исторические сведения собственные алхимические теории писателя. Так произошло с советским пионером истории златоделия Вадимом Рабиновичем (1935–2013), который дословно позаимствует неверно проинтерпретированные в алхимическом ключе изображения Фульгенция из книги де Ролы для своей монографии «Алхимия как феномен средневековой культуры» 1979 г. Так древняя традиция продолжила жить даже в СССР времен застоя.

Веря теории алхимии и продолжая ее в современности, златоделы-традиционалисты наравне с другими приумножали знание о королевском искусстве. Неудивительно, что в эпоху, когда трансмутацию практиковало так много разных людей, алхимия вскоре стала известной и даже популярной среди интеллигенции. Но произошло это не из-за неоалхимиков и даже не из-за их многочисленных публикаций, раскрывавших секреты златоделия. Увлечение древней наукой, казалось бы, в 1920-е ставшее привилегией оккультного подполья, проявило себя в неожиданных кругах.

Параллельно с учеными, заинтересованными новейшими открытиями оккультистами, традиционными златоделами и авантюристами, ищущими легкие способы добыть золото, в XX в. существовало другое, не менее мощное интеллектуальное движение, использовавшее алхимию в своих целях. Вот только алхимию оно определяло как духовную практику и не интересовалось превращением металлов, столь важным для атомных златоделов. Этим движением была психотерапия, начало которой положило распространение по Европе оккультной науки, месмеризма.