Энтони Калделлис - Византийская кунсткамера [Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи]

Знаменитая фраза «Если хочешь мира, готовься к войне» чуть ли не впервые засвидетельствована в латинском военном руководстве «De re militari» Вегеция (3, пролог; начало V века). Этот труд читали в Константинополе в 450 году н. э. и, по-видимому, перевели на греческий язык. Кардинал Виссарион (XV век) в «Похвале Трапезунту», своему родному городу, также писал, что «больше всех наслаждается миром тот, кто лучше всего подготовлен к войне» (127).

Православная Церковь мало говорила о войне. Самой авторитетной ее декларацией было двусмысленное утверждение Василия Великого: «Убийства на войне наши отцы, как мне кажется, не считали убийствами, даруя прощение тем, кто защищал чистоту и благочестие. Возможно, было бы неплохо посоветовать тем, чьи руки не чисты, воздерживаться только три года от причастия» (Письмо 188, 13).

Несколько воинов на судне, грозившем вот-вот утонуть в бурю, вынули мечи и приготовились покончить с собой, прежде чем оно пойдет ко дну. Присутствовавший при этом епископ-философ Синесий сказал, что они считают это более почетным способом умереть, чем утонуть, «и я утвердил их в этом решении» (Письма 5).

Оружие

Византийское государство законодательно монополизировало производство оружия (см., например: Юстиниан I . Новеллы 85). Продажа оружия варварам была запрещена, а частным гражданам не разрешалось носить или использовать оружие. Топоры для домашнего использования и ножики под этот запрет не подпадали, а дубинки, очевидно, не регулировались. Император Лев VI (886–912) хотел, чтобы все жители провинциальных деревень и городов имели лук (Тактика 20, 81). Но в мирных условиях даже воины могли носить лишь меч ( Прокопий Кесарийский . Войны 4, 28, 7–8). Иногда до нас доносятся жалобы на то, что люди не могли изготовить или использовать оружие для самообороны против варваров (например, Синесий Киренский . Письма 107; 405 год). Позиция государства заключалась в том, что это работа военных, на содержание которых граждане платят налоги ( Приск Панийский . История 11).

В 528 году гунны вторглись на Балканы и разбили римских военачальников Константиола, Годилу и Аскума. Гунны настигли их в погоне, стащили с коней и взяли в плен. Но Годила воспользовался своим мечом, чтобы перерезать веревку и убежать ( Иоанн Малала . Хроника 18, 21).

В 545 году некие проимперски настроенные заговорщики планировали убить мятежника Гонтария, который захватил провинцию в Северной Африке. Когда тот пригласил их на пир в свой дворец в Карфагене, один из заговорщиков, Артасирий (Арташир), придумал следующее: он разрезал несколько стрел пополам и обвязал их вокруг своего левого предплечья, а затем натянул сверху рукав своей туники. Он поразил Гонтария в бок, а когда телохранитель замахнулся на него мечом, Артасирий отразил этот удар стрелами, обернутыми вокруг руки, сумев убить и стражника ( Прокопий Кесарийский . О войнах 4, 28).

Пресвитер Фемел, когда сарацины напали на его деревню, бросился на них с билом-симантроном — большой деревянной доской, которая использовалась как колокол; нескольких он убил, а остальных прогнал. Но его епископ не простил ему этого кровопролития, и поэтому он бежал к арабам, принял ислам и возглавлял набеги на империю ( Иоанн Скилица . Обозрений истории 240).

Раны

Во время осады Рима в 537 году воин императора «Кутила был ранен дротиком в середину головы, но и с этим вонзившимся в него дротиком продолжал преследование. Когда враг обратился в бегство, он вместе с другими выжившими въехал в город на закате солнца, с качающимся в голове дротиком — зрелище, достойное долгого описания. В той же схватке некий готский лучник ранил и Арзия, одного из гвардейцев Велисария, попав между носом и правым глазом. И хотя острие стрелы прошло вглубь до шеи, однако не проступило наружу, а остальная часть древка торчала из его лица и качалась, когда этот человек ехал верхом. Увидев его вместе с Кутилой, римляне очень удивились, что они едут верхом, не обращая внимания на свое несчастье» ( Прокопий Кесарийский . О войнах 6, 2, 14–18).

Позже, во время осады Рима, «один из варваров выстрелил Траяну в лицо, выше правого глаза, недалеко от носа. Железное острие целиком вошло внутрь и было совершенно невидимо, хотя и оставило огромный и очень длинный шрам, а остальная часть стрелы сразу упала на землю, без всякого усилия. Ведь, как мне кажется, железо не было надежно прикреплено к ней. Траян, однако, этого никак не почувствовал, но продолжал убивать и гнать врагов нисколько не хуже. Однако на пятый год после этого [в 541 году] железное острие стало само по себе выступать у него на лице. И вот идет уже третий год [544 год], как оно понемногу, но постоянно проступает. Поэтому следует ожидать, что через долгое время все острие окажется снаружи. Но это никоим образом не создавало неудобств для самого человека» ( Прокопий Кесарийский . О войнах 6, 5, 24–27).

Илл. 8.1. Византийские воины отступают голыми после поражения в Сербии; миниатюра Мадридского Скилицы

Во время войны с персами в 586 году ромейское подразделение наткнулось на умирающего после битвы воина. На теле его было четыре раны: персидская стрела прошла сквозь нащечник шлема и застряла в верхней губе; вторая стрела торчала из нижней губы, но прилетела с другой стороны, и его язык был так плотно ей пришпилен, что он не мог сомкнуть губ; в левую руку ему вонзилось копье; а еще одно копье застряло у него в правом боку, и это была смертельная рана. Все, что хотел знать этот герой, прежде чем испустить дух, — победили ли ромеи ( Феофилакт Симокатта . История 2, 6).

Дисциплина и осторожность

Возглавляя армию в походе на Тарс, Никифор II Фока (963–969) увидел, как воин, утомленный движением по пересеченной местности, бросил свой щит. Он приказал одному из своих слуг поднять щит, а затем вызвал к себе воина и его сотника. Он отругал их обоих и приказал сотнику высечь воина и, отрезав ему нос, провести по лагерю. Но сотник, то ли из жалости, то ли за взятку, — не сделал этого. Когда на следующий день император увидел, что воин не пострадал, он наложил то же наказание на самого сотника и проследил, чтобы оно было приведено в исполнение ( Лев Диакон . История 4, 2).

Византийская стратегия славилась тем, что расчетливо избегала ожесточенных сражений и героической борьбы. Победу должны были принести дипломатия, а также подкуп и разложение знати противника; если дело доходило до войны, то полководцам предписывалось использовать тактику изматывания, засад и точечных ударов. Военное руководство, приписываемое императору Никифору II Фоке (963–969), советовало военачальникам избегать не только превосходящих сил противника, но и равных по силе, если они уже не были разбиты трижды (Изложение стратегии 4, 19).