Хорст Шайберт - Танки между Доном и Северским Донцом [Воспоминания командира танковой роты о зимних сражениях под Сталинградом. 1942–1943] [litres]

Внезапно вся поверхность земли вокруг нас взбурлила от сильнейшего минометного огня. Это было похоже на начало проливного дождя по ухоженной цветочной клумбе. Я ощутил себя стоящим со своим танком на замерзшей поверхности озера.

Наступил момент, когда ничем не защищенные мотопехотинцы, едва выдерживавшие скорость передвижения наших танков, вынуждены были залечь, чтобы спастись от минометного обстрела. Я должен был принять одно из двух решений:

а) должен ли я придерживаться темпа передвижения мотопехотинцев?

б) должен ли я без пехотного прикрытия идти в наступление?

В первом случае наши танки выделялись бы как шайбы на ледяной поверхности и со временем были бы уничтожены один за другим. Во втором варианте нам, может быть, удалось бы достичь позиций минометных батарей и уничтожить их полностью или, по крайней мере, частично, а затем найти хоть какое-то укрытие в расположенных передо мною селениях. Отсюда же, находясь в укрытии, мы затем могли бы, находясь на расстоянии действенного огня, выбить неприятеля со ставших для нас более близкими высот.

После краткого обсуждения ситуации с капитаном Ремлингером, командиром пехотных сил, и доклада о принятом мною решении моему командиру я отдал приказ к наступлению. Но в этот момент танк получил попадание снарядом противотанковой пушки в моторное отделение, что вынудило меня пересесть в другой танк. На этот раз я выбрал танк типа Pz IV, во-первых, потому что его радиооборудование гораздо более применимо для командных целей, а во-вторых, потому что этот тип танка позволяет гораздо более эффективно обстреливать врага, базирующегося на высотах. Далеко не всегда бывает правильно, когда командир танковой роты идет в первой линии боевых машин или только ведет бой во второй линии. Но пусть какой-нибудь другой командир роты дерзнет бросить в меня первым камень. Свое дело делает и охотничий азарт.

Мы быстро добираемся до села, поскольку совершенно ясно, что из него имеется возможность бегства только вперед. Здесь мы можем разнести все в пух и прах, уничтожить несколько противотанковых орудий и захватить пленных. Нам также удалось подбить стовшие на этих высотах русские танки, дымы от горящих русских боевых машин черными свечами устремились в небо. День был безветренный, солнечный и холодный.

Мотопехотинцы все же не последовали за нами; очень уж обижаться на них за это я не мог, поскольку на заснеженной поверхности они, не имея маскировочных халатов, были отличными мишенями. Я жалел об отсутствии нашей артиллерийской поддержки.

Через некоторое время русские, казалось, решили сдаться в плен, поскольку стали просачиваться снова в деревню из непросматривающейся долины одного ручья и открыли едва ли не в упор по мне огонь из всего имевшегося у них оружия. Без пехотного прикрытия я не мог в условиях неблагоприятной местности удерживать населенный пункт без значительных потерь. В конце концов я был вынужден отступить из деревни, неся, как можно было ожидать, потери, но не убитыми. В адрес мотопехотинцев было сказано много резких слов, но, как часто бывает в подобных случаях, по большей части необоснованных. Мотопехотинцы и в самом деле понесли на этой плоской местности значительные потери.

Однако через некоторое время, которое на поле боя всегда кажется бесконечным, удалось подтянуть к осаждаемому селу артиллерию.

Благодаря этой поддержке, во время которой высоты закрыла пелена дыма от дымовых снарядов, второй штурм села завершился успехом. Стремительным броском, причем почти без всяких потерь, наши войска овладели населенным пунктом и высотами.

Еще чуть позднее почти без всякого сопротивления удалось овладеть населенными пунктами Гринев и Мало-качалин, которые были заняты мотопехотинцами. День этот стоил мне 9 подбитых танков и стал для нас и мотопехотинцев 1-го батальона 4-го мотопехотного полка всего лишь пирровой победой».

В тот же день неприятель попытался прорвать фронт по реке Быстрой далее к востоку. Он намеревался нанести удар через населенный пункт Новопроциков, затем достичь проходящей в заманчивой близости от него железной дороги и перерезать эту коммуникацию снабжения германской армии.

Приводим сообщение полковника Цолленкопфа, командира 114-го мотопехотного полка:

«Боевая группа Цолленкопфа (114-й мотопехотный полк – за исключением 2-го батальона 114-го полка – 57-го танково-саперного батальона и 1-го дивизиона 76-го артиллерийского полка) в конце 1942 года занимала позиции на правом фланге 6-й танковой дивизии, имея боевую задачу предотвратить прорыв русских сил с севера на Морозовск и к железнодорожной линии Та-цинская – Морозовск. Правым соседом боевой группы – недавно организованная и в первый раз принимавшая участие в боевых действиях 8-я авиаполевая дивизия.

Командный пункт (КП) боевой группы располагался западнее Морозовска в поселке Трофименков рядом со штабом майора Вильке, командира истребительной авиационной эскадры «Удет» (имени генерала Удета), в которой оставалось, однако, всего несколько боеготовых истребителей Ме-109. Линия соприкосновения с противником проходила по возвышенному плато в 4–6 километрах северо-западнее рубежа Федоровка – Павловка, от Урюпина (8-я авиаполевая дивизия) до высот севернее Романова. На правом фланге располагался 57-й танковый саперный батальон, к нему слева примыкал 1-й батальон 114-го полка. 9-й дивизион пехотных орудий 114-го полка и 1-й дивизион 76-го артиллерийского полка заняли свои огневые позиции по линии Розанский – Люпин. По деятельности дозорных групп боевая группа установила активность русской пехоты с севера в направлении Урюпина, западнее этого рубежа было замечено передвижение русских танков. Однако прямо перед нашим фронтом царило затишье.

Ранним утром 28.12.1942 полковой адъютант обер-лейтенант Штокер был отправлен на КП правого соседа, 8-й авиаполевой дивизии, в Нагорно-Маркин для установления связи и прояснения ситуации. После своего возвращения он доложил, что смог добраться только до ординарца командующего дивизией. Сам же командующий дивизией только что прибыл из Германии к началу своего первого сражения и, будучи ранее офицером-зенитчиком на родине, не имел никакого фронтового опыта войны в России. Почти в такой же ситуации находилось и большинство командиров полков и батальонов этой дивизии. Относительно положения на фронте дивизии ординарец командира мог сообщить обер-лейтенанту Штокеру только то, что прошедшей ночью дозорная группа, находившаяся на небольшой возвышенности перед фронтом дивизии, при занятии своей позиции была, по всей вероятности, атакована русскими и полностью уничтожена. В остальном же на фронте авиаполевой дивизии, протянувшемся на 1000–1200 метров севернее КП дивизии, царило полное спокойствие. С 57-м танковым саперным батальоном установлена зрительная связь. Точные отметки на карте расположения дивизии не были нанесены. КП 8-й авиаполевой дивизии имел телефонную связь с командованием корпуса в Морозовске.