Шарль Пти-Дютайи - Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

Это дело, по нашему мнению, внушено Филиппу Августу и его советникам англо-нормандскими учреждениями [78] Графские бальи Фландрии имеют иной характер. . Это даже очевидно. В первые годы царствования Филиппа Генрих II доказал себя дружески расположенным к этому молодому королю, который впоследствии будет так безжалостно травить его; они устраивали свиданья, сообща издали указ в 1184 г. Сыновья Генриха живали при французском дворе.

Нормандией, Анжу, Аквитанией управляли сенешали, являвшиеся крупными бальи, которым был поручен надзор за местными чиновниками, и Капетинги это хорошо знали; у Людовика VII, когда он был герцогом Аквитании, существовали сенешали. Ежемесячное судебное собрание является учреждением нормандским. Но капетингские бальи еще более похожи на разъездных судей и шерифов Англии; они соединяют в себе обязанности тех и других: как разъездные судьи, они являются от Curia regis и группируются в коллегии, чтобы творить суд и поддерживать прерогативы и права короля; как шерифы, они являются представителями короля, получают от него инструкции, наблюдают за его финансами, отдают ему отчет в том, что происходит. Четыре человека от превотства — это четыре человека, представляющие township в курии графства. Таким образом, оправдывается, по этому определенному пункту, утверждение Рауля Диси, что Филипп заимствовал администрацию у Генриха II.

Главной задачей бальи все более и более являлось обеспечить исправное ведение финансовых дел. Но надо было также изыскивать новые источники доходов. Людовик VII, сравнивая свою скромную жизнь с жизнью короля Англии, говорил: «У нас, французов, только хлеб да вино, и мы и этим довольны». Филипп Август находил такую бедность невыносимой и искал способов выйти из нее.

Пропорционально сделанным присоединениям увеличивались и доходы от домена — всякого рода платежи, налоги взамен повинностей, — обычно находящиеся на откупе у прево. Право постоя и содержания (droit de gîte et de procuration), т.e. право, которое, по древним традициям, предоставлялось королю во время его путешествий, особенно в некоторых церковных землях, жить и кормиться самому и его свите, — это право начинало уже в те времена выкупаться за определенный ежегодный налог. Дорожные пошлины (péages), рыночные (tonlieux), сборы с евреев давали значительные доходы; наконец, существовали штрафы и доходы от суда, канцелярские пошлины, прибыль от чеканки монеты. Этими доходами крупные бароны пользовались в своих княжествах совершенно так же, как Людовик VII и Филипп в королевском домене. Но в качестве патрона большого количества епископств и аббатств вне пределов домена король имел доходы, выходившие из рамок сеньориальных, и уже до начала царствования Филиппа Августа было бы не вполне правильно говорить, что в финансах Капетингов не было ничего монархического. Регалия, получаемая во время вакантности епископской или аббатской кафедры, могла быть так стеснительна, что церковь стала добиваться ее выкупа. Если не считать английского короля, то ни один крупный вассал не располагал таким обширным правом регалии. На основании именно этого права и престижа короны Филипп требовал от аббатств значительных денежных подарков или же допуска его монеты в их владения. Наконец, король в качестве верховного сюзерена теоретически имел право взимать «рельеф» — пошлину при каждой перемене владельца лена, который тот держал непосредственно от него. Филипп Август начиная с эпохи, изучаемой здесь, стал требовать осуществления этого права. В 1192 г., пользуясь благоприятными обстоятельствами, он потребовал от нового графа Фландрии «рельеф» в размере 5000 марок серебром труасского веса, что равнялось годовому доходу с этого лена, а с Рено де Даммартена, утвержденного во владении графством булонским, — «рельеф» в 7000 аррасских ливров. В 1199 г. граф неверский заплатил «рельеф» в 3000 марок серебром труасского веса. В 1200 г., при заключении договора в Гуле, Иоанн Безземельный обещал уплатить «рельеф» в 20 000 марок стерлингов. Очень трудно, особенно в период потрясений в области монетного дела, к которому относится изучаемое нами время, дать представление о покупательной силе денег в Средние века. Но можно отметить для сравнения, что Филипп обещал консулам Генуи за три года перед этим 5850 марок за то, чтобы его перевезли в Святую землю с 650 рыцарями, 1300 оруженосцами, 1300 лошадьми с оружием, багажом и продовольствием.

Король имел также право получать феодальную «помощь» (aide) деньгами в четырех случаях (выкупа короля из плена, посвящения в рыцари старшего сына, выдачи замуж дочери, Крестового похода). Это был настоящий налог. Но история «помощи» на Крестовый поход при Людовике VII и Филиппе Августе не позволяет думать, что тогда уже настало время для установления королевской подати во Франции. Эта история, которую нужно сопоставить с историей субсидий, испрашивавшихся Филиппом Красивым у трех сословий, является к тому же очень интересной и тем более любопытной, что такая «помощь» получила в XII в. характер международный. На ней следует остановиться.

В 1146 г. на торжественном собрании в Везеле, где Людовик VII принял крест, у него явилась мысль обложить всех своих подданных, которые не идут в Крестовый поход, очевидно, по внушению присутствовавших там представителей церкви, таких, как Сугерий. Несмотря на то что Людовик VII обещал не превращать этой субсидии в постоянный налог, она была дурно принята — воплями об ограблении бедных и церквей. В дальнейшем пожелали установить во Франции и Англии общий налог на несколько лет, для того чтобы дать христианам Святой земли возможность устоять. Людовик VII и Генрих II намеревались установить такой налог в 1166 г. У нас есть текст франко-английского указа, изданного в июне 1184 г., озаглавленного: «Постановление о помощи Иерусалимской земле, одобренное Филиппом, королем Франции, и Генрихом, королем Англии, с общего согласия епископов, графов и баронов их земель». Этот налог, установленный соответственно ценности имущества, должен был взиматься в каждой епархии английской и французской одним тамплиером и одним госпитальером при содействии в каждом приходе священника и двух лояльных прихожан. Маловероятно, чтобы он был собран. Но не так было с пресловутой «десятиной Саладина», собираемой в пользу крестоносцев, отправляющихся, чтобы отнять у Саладина Иерусалимское королевство. Начиная с января 1188 г. короли Франции и Англии уговорились относительно мер, которые должны были быть при этом приняты, предварительно посоветовавшись с баронами и прелатами своего королевства. За указом, изданным в Ле-Мане Генрихом II после нового собрания, в котором соединились прелаты и бароны, прибывшие из Англии с владельцами материковых ленов, последовал в марте указ Филиппа Августа; оба текста взаимно разъясняют друг друга. Все клирики, все миряне — знатные, горожане или крестьяне, — которые не приняли крест, должны под страхом отлучения от церкви уплатить десятину, т. е. десятую часть своего движимого имущества и всех своих годовых доходов. Горожане и крестьяне, принявшие крест, освобождались от десятины только в том случае, если они сделали это с согласия своего сеньора. Сбор, полученный от этой десятины, должен быть передан сеньору — церковному или светскому — той земли, на которой жили плательщики, если этот сеньор был крестоносцем (в противном же случае деньги, без сомнения, должны были перейти к ближайшему из стоявших над ним сюзеренов, который принял крест). Согласно указу Генриха II сбор должен производиться в каждом приходе священником, архипресвитером данного округа, тамплиером, госпитальером, одним оруженосцем и одним клерком короля, одним оруженосцем и одним клерком епископа. В случае спора дело должно быть решено на основании клятвенного показания семи нотаблей во Франции, четырех или шести — в Англии. Клирики во Франции добились оговорки, что они имеют дело только со своим епископом, который уже передаст собранную с них десятину кому следует.