Евгений Жаринов - Империя Круппов. Нация и сталь

Во время второй мировой войны имя Берты было присвоено и одному заводу в Силезии, занимающемуся сборкой знаменитых автоматов системы Шмайсер. На Бертаверке работали в основном заключенные из Асвенцема. Впрочем, и сам завод располагался на территории знаменитого лагеря смерти. Как утверждал один из свидетелей на Нюрнбергском процессе, из «окон завода были отчетливо видны печи крематория и газовые камеры». Черный дым уносил с собой тысячи и тысячи жизней тех, кто не способен был собирать лучшие в мире немецкие автоматы.

Мерное перестукивание святых четок в имении епископов Зальцбурга к середине XIX века сменилось не только пальбой охотничьих ружей, но и взрывами снарядов Большой Берты, а также оглушительным шумом бушующего пламени топок крематория под неуемный аккомпанемент лязганья затворов немецких автоматов. Недаром немцы считаются создателями классической музыки. Такому крешендо мог позавидовать и сам Вагнер: для мира эта музыка Круппа звучала куда выразительнее и зловеще, чем даже знаменитый «Траурный марш» из «Гибели богов».

Круппы всегда любили Смерть, и Смерть любила Круппов. Она щедро награждала их род за самозабвенную преданность и верную службу. И хотя в истории этой семьи было немало взлетов и падений, Смерть всегда помогала им вновь сделать деньги и своей костлявой рукой вновь подсаживала очередного представителя славного рода в седло своего бледного тощего скакуна из Апокалипсиса художника Дюрера.

Именно в эпоху Дюрера и появился в Германии первый представитель рода Круппов. Его звали Арндт и про его предков не было известно ровно ничего. Многие биографы пытались вывести саму фамилию Круппов от некого датчанина Кроппен, или Кроп, который жил в низовьях Рейна. Первые упоминания этого имени относятся к 1485, 1522 и 1566 годам. Но эти связи весьма сомнительны, и мы не можем с уверенностью сказать, что некий датчанин Кроппен, или Кроп и является истинным отцом Арндта, патриарха династии.

Предание утверждает, что первый из Круппов в один прекрасный день вышел из леса где-то в окрестностях города Эссена как раз в тот момент, когда повсюду властвовала Чума, или Черная Смерть, от которой никому не было спасения. Эссен в ту эпоху был типичным средневековым городом, в котором ценился даже самый маленький клочок земли. Жизнь протекала в основном на центральной площади, где до сих пор можно видеть здание старой ратуши и готического собора, построенного ещё в XII веке. В эпоху, когда здесь впервые появился Арнд Крупп, все выглядело иначе. Дома, словно пьяные, облокачивались друг на друга, а пространство немощеной площади занимали торговые ряды. Несмотря на высокие стены, по городу ночами разгуливали голодные волки, которые частенько захаживали сюда из соседнего леса. Ночь, вообще, считалась в ту эпоху временем царства всесильного страха. Городской герольд перед закатом солнца обязательно возвещал о наступившем комендантском часе, и с этой поры лишь отчаянный человек или самоубийца отваживался оставить свой теплый домашний очаг и выйти на улицу. Ни один горожанин ни за что бы на свете не осмелился бы открыть ставни или, чего доброго, дверь даже если с улицы доносился душераздирающий вопль. Добропорядочные бюргеры предпочитали сидеть у очага, с облегчением вздыхая каждый раз, когда доносился с улицы звук колотушки сторожа и его протяжное: «Молись за усопших!»

Но воры и волки были ещё не самым страшным злом средневекового Эссена. Город можно было смело сравнить с огромной свалкой. Жители и представить себе не могли, что нечистоты нельзя выплескивать прямо из окон на головы прохожих, а в Страстную Пятницу добропорядочные бюргеры частенько устраивали погромы, и тело какого-нибудь еврейского менялы ещё долго могло гнить в углу городской стены, пока его не съедали волки. Ужасный, удушливый запах распространялся повсюду, и лишь очень богатые семьи пытались бороться с этими зловониями с помощью разбросанных по дому лепестков роз и лаванды.

Чума много раз посещала Эссен за всю историю существования этого города, и у горожан выработались определенные привычки и правила поведения. Если больной обнаруживался в одном из домов, то это жилище наглухо заколачивали, представляя его обитателям право гнить заживо. Некоторые, обнаружив признаки бубонной чумы у себя подмышками, начинали в отчаянии вести себя как настоящие маргиналы, насилуя женщин и совершая бессмысленные убийства. А по ночам лишь скрипели телеги, груженные трупами, да пьяные добровольцы сваливали в одну кучу обнаженные тела покойников.

Но в тот злополучный год смерть разыгралась не на шутку и косила уже всех без разбору. Началось повальное бегство жителей из города. Никто уже не надеялся отсидеться за дверями своих богатых жилищ. Как утверждают хроники, «улицы напоминали кладбища, на которых тела забыли предать земле и не с кого уже было спросить за эту оплошность». Казалось, что конец света должен был наступить с минуты на минуту. День за днем по улицам Эссена брели в никуда толпы оцепеневших от страха людей. Горожане покидали свои дома, закрывали лавки и уходили в поля, монастыри – молиться о спасении души. Но и монастырские стены не могли укрыть от всесильной чумы. Хроники утверждают, что в одном из монастырей, расположенных по соседству с Эссеном, монаху пришлось за короткий срок придать земле настоятеля и всю братию, причем были дни, когда могилу приходилось рыть сразу троим. Наконец монах остался совсем один. Его сопровождал лишь верный пес, с которым несчастный и покинул опустевшую обитель, рассчитывая, что конец света настигнет его прямо на дороге. Заранее рыть для себя могилу он не захотел. Так они и бродили, собака и человек, неприкаянные и ненужные ни миру живых, ни миру мертвых. Из «бродячих» был и «патриарх» рода Круппов таинственный Арндт. Он вышел из леса и появился у врат зачумленного города как раз в тот момент, когда во Франкфурте-на – Майне вышли из печати первые народные сказания о знаменитом докторе Фаусте, продавшем свою душу дьяволу. В этом сказании говорится, что Фауст был крестьянский сын, очень способный, попавший в дом состоятельного родственника, а затем посланный в университет. Получив степень магистра, он оказался в дурном обществе, увлекся магией и, наконец, вызвал дьявола, с которым заключил договор; дьявол обязался служить молодому человеку 24 года.

Как бы там ни было, а первый из рода Круппов словно не боялся смерти, словно был заговорен от нее, словно имел очень влиятельного покровителя. Когда все в страхе бежали из города, лишь Арндт Крупп бродил по улицам степенно и неторопливо скупал за бесценок дома, амбары и утварь: кому нужна была эта рухлядь, если скоро весь мир должен был кануть в небытие. Арндт словно знал, что делает, казалось карман пришельца прожигал странный договор, гарантировавший ему как минимум ещё 24 года жизни, даже несмотря на конец света.