Евгений Жаринов - Империя Круппов. Нация и сталь

Союзники знали, что Густав фанатично предан Гитлеру, что он с гордостью носит партийный золотой значок. И пока этот разбитый параличом старик стонал и ругался в темной комнате в своем поместье Блюнбах, агенты разведок стран победительниц безуспешно искали его по всей освобожденной Европе как одного из самых страшных военных преступников. Имя Густава Круппа стояло рядом с именами Геринга и Рибентропа в списке разыскиваемых наци. Главе дома грозил арест. Однако с подобными неприятностями Густав уже сталкивался. Нечто подобно с ним уже произошло после первой мировой войны, когда имя Густава шло сразу же за именем Кайзера Вельгельма. Их обвиняли в развязывании мировой бойни. И когда в 1923 г. Франция оккупировала Рур, могущественного Круппа впервые в жизни отправили за решетку. Но сейчас союзники были настроены куда решительнее. Теперь они собирались вздернуть немощного старика на виселице, которую уже вовсю сколачивали для публичной казни в Нюрнберге. Полное досье на все преступления Густава находилось в каждой спецслужбе каждой союзной армии с грифом «совершенно секретно». И каждый из союзников хотел первым схватить паралитика.

Однако во всем этом деле было немало темных и неясных мест. И прежде всего эти неясности начинали давать знать о себе как только речь заходила о личности самого Густава Круппа. Во-первых, как бы человек не старался следовать даже самым строгим правилам, а он все равно остается человеком, то есть явлением исключительным и непредсказуемым. И, во-вторых, сколь долго не играй в своей жизни чужую роль, а побыть хоть на мгновение самим собой рано или поздно, а захочется.

Так, в семейном кругу железного Густава звали просто – «Бычок» или «Сахарочек». На самом деле, когда приходилось снимать с себя ненавистную маску, глава дома оказывался застенчивым человеком, страдающим от огромного количества всевозможных комплексов, причиной одного из которых многие считали маленький рост короля пушек (Густав на целую голову уступал своей рослой супруге). В юности он хотел стать дипломатом и поэтому стремился приобрести внешний лоск и хорошие манеры.

В течение сорока лет этот человек старался добросовестно играть роль несгибаемого главы прославленной династии. Густав выдавал себя за полновластного хозяина фирмы, и мир верил ему. Но на самом деле в этой самой фирме, в огромной крупповской империи лично Густаву не принадлежало ни одной акции. Этот человек всю свою жизнь участвовал в грандиозном маскараде, добровольно надев на себя маску хозяина, хотя даже к самой фамилии Круппов не имел по своему происхождению никакого отношения. Это имя он получил по милостивому разрешению самого Кайзера лишь, когда ему исполнилось тридцать шесть лет. Однако в апреле 1945 года союзникам было не до этих семейных тонкостей. Именно в Густаве они видели воплощение чуть ли не вселенского зла и причину всех людских бедствий. Из США к этому времени в Нюрнберг уже прибыл целый корпус первоклассных юристов. Машина правосудия начинала набирать обороты и остановить её уже не представлялось возможным. Американские войска добрались наконец до Блюнбаха, и Густав, этот актер, сумевший обмануть весь мир, под усиленным конвоем был перевезен в небольшую гостиницу, находящуюся неподалеку от знаменитого охотничьего домика Франца Фердинанда.

Берта и здесь продолжала прислуживать своему больному мужу, хотя из них двоих она, стремящаяся всегда уйти в тень, была настоящим, а не фиктивным представителем семейства Крупп. В её жилах, а не в жилах Густава текла кровь Арндта знаменитого торговца эпохи Великой чумы.

Юристы продолжали изучать дело и им понадобилось немало времени прежде чем они поняли, что арестовали не того человека. В гостинице под усиленной охраной находился не настоящий преступник, а разбитый параличом актер, который на свою беду слишком увлекся игрой и спутал реальность с вымыслом.

Тем временем настоящий Крупп, истинный владелец могущественной империи и нацистский преступник продолжал разгуливать на свободе.

Глава I

Наковальня Рейха или Лед и Огонь

Чем глубже пытаешься погрузиться в семейные тайны Круппов, тем мутнее и непроницаемее становится вода.

Круппом по крови, то есть настоящим, а не поддельным представителем рода, могла считаться только Берта. Это она унаследовала от своего отца огромную промышленную империю, когда ей едва исполнилось шестнадцать. Но в пределах Фатерлянда было немыслимым передать подобную власть в руки женщины. По этой причине Берте следовало срочно найти подходящего жениха. Таким женихом и стал Густав фон Болен унд Гальбах. Многие обстоятельства указывают на то, что сам кайзер Вильгельм принял активное участие в устройстве этого брака. Рука юной Берты Крупп была бесценным сокровищем и предметом исканий многих молодых людей из знатных военных семей, которые довольно часто стали появляться с визитами в поместье Хёгель. Но кандидатура Густава фон Болена унд Гальбаха оказалась предпочтительнее всех, и с легкой руки кайзера Вильгельма молодому человеку после женитьбы следовало именовать себя: Густав Крупп фон Болен унд Гальбах. В народном же сознании длинное имя не прижилось и было сокращено до привычного и всем понятного имени Крупп. Так Густав и стал тем, чем он стал.

Однако кайзер подобной фамильярности никак не мог себе позволить и всегда называл супруга Берты исключительно как «мой милый фон Болен», словно давая понять Густаву, что для знаменитого рода он так и остался чем-то вроде приемного жениха.

Но кто же тогда был настоящим владельцем огромной империи, кто действительно мог считать себя Круппом и кто мог возложить на свои плечи всю тяжесть ответственности за совершенные злодеяния?

В течение почти всей войны, когда тяжелые орудия на расстоянии свыше 134 миль сравнивали с землей английские города, находясь при этом на другом берегу Атлантики – заметим, что самим англичанам казалось, будто не орудийные снаряды сыпятся на их головы, а бомбардировщики Люфтвафе, летящие на недосягаемой для радаров высоте, утюжат их города: такими тяжелыми и разрушительными были эти «подарки» семьи Крупп – так вот, в течение всего этого ужасного времени, когда заключенные Аушвица, а также бесчисленные рабы ещё 138 лагерей смерти работали на процветание империи Круппа, когда сам Роберт Ротшильд, отказавшись подписать бумаги, передающие его французские заводы в распоряжение немецкой монополии, был тут же отправлен вместе с другими евреями в газовую камеру, в течение всей этой эпохи у руля власти стоял не Густав, а его старший сын по имени Альфред Феликс Олвин Крупп фон Болен унд Гальбах.