Борис Соколов - Однажды в Америке. История колумбийской наркомафии

Противники Рейгана возражали ему: «Великая держава не может проводить свою политику на основе неправды и не утратить при этом доверия… На Ближнем Востоке взаимное доверие между нами и некоторыми из наших друзей пошатнулось и даже разрушилось. Политика продажи оружия в обмен на заложников есть четкий сигнал странам Персидского залива, сигнал о том, что Соединенные Штаты Америки помогают Ирану вести войну и идут на компромисс с иранской революцией и что соседям Ирана следует сделать то же самое. Эта политика предоставила Советскому Союзу возможность, за которую он и ухватился и с которой мы сейчас пытаемся разобраться. Эта политика не достигла ни одной из задуманных целей. Аятолла Хомейни получил свое оружие, а в заложниках сегодня остаются еще больше американцев, чем до начала осуществления этих мер, Иран же продолжает подрывать интересы США в регионе. Умеренные силы в Иране, если таковые вообще там существуют, пока что не набрали силу».

Дальнейшее следствие по делу «Иран-контрас» вели, с одной стороны, совместная комиссия обеих палат Конгресса США, а с другой стороны, комиссия под председательством сенатора Джона Тауэра, созданная президентом. Комиссия Конгресса рассмотрела более 300 тысяч документов и опросила более 500 свидетелей. Тем не менее полную картину происходившего установить так и не удалось.

К 19 ноября 1987 года комиссия Конгресса составила два отчета. Первый подготовило большинство из 15 сенаторов-демократов и 3 сенаторов-республиканцев, а второй – меньшинство из 6 конгрессменов-республиканцев и 2 сенаторов-республиканцев. В первом отчете содержался вывод о том, что «иранская инициатива не принесла ничего, кроме того, что трое американских заложников были заменены тремя другими; Иран получил 2004 ракеты „TOW“ и свыше двухсот главных запасных частей к ракетам Hawk; были незаконно получены средства на поддержку контрас и других тайных операций; компания Хакима – Секорда Enterprise заработала деньги, в действительности принадлежавшие американским налогоплательщикам; высокопоставленные чиновники СНБ и ЦРУ обманули официальных представителей своего государства, уронили репутацию США в глазах всего мира, внесли напряженность в отношения между исполнительной властью и Конгрессом и ввергли президента в скандал, приведший к самому серьезному кризису доверия к его администрации за всю американскую историю».

Комиссия Тауэра издала свой 200-страничный доклад 26 февраля 1987 года. Всего же расследование Комиссии Тауэра продолжалось шесть с половиной лет и стоило американским налогоплательщикам 35 млн долларов.

Всю вину свалили на Пойндекстера, Норта и еще нескольких чиновников второго эшелона. Рейгана упрекнули лишь в том, что он утратил контроль над некоторыми сотрудниками собственной администрации.

4 марта Рейган выступил с новым телеобращением. «Я беру на себя полную ответственность за свои собственные действия и за действия моей администрации, – сказал он. – Как бы сердит я ни был по поводу действий, предпринятых без моего ведома, я все же несу за них ответственность. Как бы я ни был разочарован в ком-то, кто работал на меня, я все же должен ответить за его поведение перед американским народом».

В этот момент Рейган уже твердо знал: если и было что-то, способное скомпрометировать лично его или кого-то из его ближайших соратников, то все улики уже уничтожены.

18 ноября свой доклад представила специальная комиссия Конгресса. Большинство в Конгрессе принадлежало демократам, поэтому неудивительно, что критика в адрес Рейгана в нем была гораздо более резкой. Впрочем, конгрессмены признали: поскольку Пойндекстер и его подчиненные уничтожили множество документов, понять, насколько президент был осведомлен о происходящем, невозможно.

Долговременного влияния на популярность Рейгана скандал «Иран-контрас» не имел.

В октябре 1986 года рейтинг поддержки Рейгана составлял около 67 процентов. По итогам ноября 1986 года он обрушился до 46 процентов. Но в январе 1989 года, когда Рейган уступал президентский пост Джорджу Бушу-старшему, его рейтинг составлял 64 процента – это был рекордный показатель для уходящего на покой президента.

По итогам расследования в марте 1988 года Норту, Пойндекстеру, Секорду и Хакиму были предъявлены обвинения в заговоре с целью обмана государства, хищении государственного имущества, препятствовании совершению правосудия, мошенничестве, лжесвидетельстве, а также в уничтожении и сокрытии государственных документов.

Норту, вышедшему в отставку сразу же после предъявления ему обвинения, инкриминировалось противодействие расследованию Конгресса, уничтожение государственных документов и использование служебного положения в личных целях, поскольку он построил особый «забор безопасности» вокруг своего дома за государственный счет. Подполковника приговорили к двум годам лишения свободы условно и штрафу в 150 000 долларов. Однако федеральный апелляционный суд отклонил оба пункта приговора.

Оправдывая мотивы своих поступков, Норт отрицал незаконность своих действий, указывая не только на различные исторические прецеденты, но и на законное оправдание в виде действующего Закона о заложниках, который давал представителю исполнительной власти в Америке большую независимость в проведении политики по освобождению находящихся в заложниках американских граждан. Норт также утверждал, что использовавшиеся им методы и те отношения, в которые он вступил, были необходимым средством для более эффективного поддержания благих целей. Защищая секретность проводившихся операций и свою ложь конгрессу, Норт отрицал, что им двигали соображения личной выгоды. В весьма патриотических выражениях он утверждал, что секретность и ложь необходимы в мире, которому угрожает антидемократическая советская держава, и, чтобы защитить мирную жизнь американцев, необходимо вступать в контакт с презренными группами террористов. А политика, проводившаяся администрацией США в Центральной Америке, имела своей благородной целью распространение демократии.

Норт утверждал в Конгрессе: «Если бы мы могли найти способ окружить непроницаемой оболочкой эти слушания, которые транслируются всюду, вплоть до Москвы, и рассказывать американскому народу обо всех наших секретных операциях, не давая доступа к этим сведениям нашим противникам, я не сомневаюсь, что мы бы так и поступили. Но мы так и не смогли придумать, как это сделать».

Обвинения в свой адрес он парировал следующим образом: «Вокруг поднимается много шума: „Насколько бездушен должен быть Норт, если он имеет дело с теми самыми людьми, которые убили его товарищей, морских пехотинцев?“ Дело в том, что мы пытались сделать так, чтобы в таких странах, как Сальвадор, не погибло еще больше морских пехотинцев (в это время там активно действовали повстанцы из марксистского Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти, поддерживавшегося СССР, Кубой и Никарагуа. – Б. С. )… Я усердно работал над политической военной стратегией по восстановлению и поддержанию демократии в Центральной Америке и в особенности в Сальвадоре. Мы стремились добиться демократического разрешения ситуации в Никарагуа, которое наша администрация продолжает поддерживать, а это включало в себя поддержание способности контрас противостоять сандинистам».