Сергей Холодов - История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке

Но и это еще не все. Когда оперативники столичного управления БХСС начали плотно заниматься похождениями Айзеншписа, выяснился и такой любопытный факт из его биографии. В те годы Айзеншпис проживал в квартире возле метро «Щукинская». Неподалеку от его дома находилась электроподстанция. Так вот, ушлый импресарио, пустив в ход все свое обаяние, договорился с работниками электроподстанции, и те установили в его квартире телефон. Фокус состоял в том, что по всем документам этот телефон числился за энергетиками, но пользовался им только Айзеншпис. При этом не платил за услуги телефонной связи ни копейки. А поскольку специфика его трудовой деятельности была связана с постоянными телефонными переговорами, в том числе и междугородними, за несколько лет Айзеншпис умудрился «надуть» советское государство не на одну сотню рублей.

Арестовали Айзеншписа седьмого января 1970 года. При обыске, помимо крупной суммы денег в рублях и валюте, у него нашли и огромное количество кассет с записями популярных в те годы полублатных песен. За незаконные валютные операции и спекуляцию в особо крупных размерах Юрий Айзеншпис был осужден на 10 лет лишения свободы. Кстати, впоследствии, когда из банального спекулянта и прощелыги Айзеншпис превратился в респектабельного музыкального продюсера, он не раз признавался в том, что первый его арест был абсолютно правомерным и что сотрудники ОБХСС действовали четко в рамках тогдашнего законодательства.

А что дальше? Предоставим слово самому продюсеру: «Я отсидел, вышел на свободу, а через несколько недель провернул крупную операцию по купле-продаже 50 тысяч фальшивых долларов. Сел еще на семь лет». Надо признать, лагеря его не сломили. Возможно, тюремный опыт даже помог Юрию завоевать место под солнцем в перестроечном шоу-бизнесе. Хотя здоровья не вернешь… Впрочем, все это — сюжет для другой книги о другой эпохе.

Пока Айзеншпис отбывал свой срок в одной из колоний под Красноярском, в Москве организацией подпольных концертов плотно занимался другой представитель столичной богемы — потомок старинного дворянского рода (по крайней мере, он любит таковым представляться) Михаил Дейнекин, получивший известность в узких кругах под псевдонимом Звездинский. Правда, в отличие от Айзеншписа, который организовывал выступления других музыкантов, Звездинский активно «продюсировал» самого себя.

По словам Звездинского (а он всегда не прочь прихвастнуть!), выступать по ресторанам и кафе он начал чуть ли не в пионерском детстве. А затем, уже в 1970-е годы, организация таких концертов стала его основным ремеслом. Впоследствии Звездинский неоднократно подчеркивал, что постоянными гостями на таких вечеринках были многие эстрадные «звезды» того времени. Причем атмосфера на этих вечеринках была свободной и непринужденной. Захотела, дескать, какая-нибудь «звезда» исполнить свой знаменитый шлягер — пожалуйста: выходи и пой. Никаких тебе денег и гонораров! Награда — аплодисменты гостей. Впрочем, у оперативников ОБХСС, заинтересовавшихся персоной Звездинского, на сей счет имелось несколько иное мнение.

Высокими заработками киношно-эстрадных «звезд» сегодня никого не удивишь. В советские годы, конечно, «звездные» запросы были куда как скромнее. Однако и в условиях плановой экономики и общенародной собственности некоторые товарищи умудрялись получать такие гонорары, что у простого советского человека от одного упоминания сумм мог случиться сердечный приступ. Но даже среди самых высокооплачиваемых артистов советской эпохи особое место принадлежит Звездин-скому. За один только вечер он мог положить в карман 25 тысяч полновесных советских рублей. Чтобы заработать такие деньги, советскому труженику на производстве нужно было вкалывать лет десять. Впрочем, неуемная страсть к деньгам закончилось для Звездинского не самым приятным образом. Но обо всем по порядку.

Сам Звездинский настаивает на политической подоплеке собственных проблем с законом: «Время моей юности совпало с периодом оттепели. Молодежные кафе, выступления поэтов, джаз-клубы и джэм-сейшны. Я играл на барабанах, и джазовые вечера были нашим самым любимым времяпрепровождением.

На джем-сейшенах мы подружились с Андреем Товмася-ном, Лешей Козловым, Володей Данилиным, Лешей Кузнецовым и многими другими джазменами. Кстати, Кузнецов тоже начинал на барабанах, а позже стал всемирно известным джаз-гитаристом. Недавно в Москве проходил фестиваль Джаза, и, конечно, мы всей семьей пошли туда. Я пришел все равно, что на встречу с юностью. В тот вечер я понял, как молоды мы были, как веселы, как любили жизнь.

Понимает ли современная молодежь, что подобные вечера были из области запредельной вседозволенности? Теперь, когда московская ночная жизнь стала привычной, трудно себе представить, что в 10 вечера город вымирал. А тут вдруг все можно.

Это был период творческого фонтанирования. Будучи еще совсем юным, я окончательно влез в тему Белого Движения, написал романсы, которые вошли в «Белогвардейский цикл». «Поручик Голицын» был написан именно тогда. Да, многие из нас тогда расслабились, стали дышать, мыслить и говорить свободно. Оказалось, что все мы, охмелевшие от вседозволенности, слегка заблуждались…

Ну, сами посудите, разве мог я предположить, что хорошенькая девчонка, с которой я познакомился после концерта в кафе «Аэлита», окажется провокатором КГБ? Как-то я решил спеть на публике «Поручика». Так было принято в молодежных кафе. Стоял микрофон, и кто хотел, тот и мог выступить. Вот и я взял гитару и спел свои первые романсы. Можете себе представить, как приятно было, что у тебя появились первые поклонники? Девчонка, как и я, обожала джаз. Она посещала все джэм-сейшены. И как-то раз она предложила мне поехать в гости к ее друзьям, попеть под гитару. У выхода нас ждал «Зим», за рулем был ее брат. Не успели проехать и 500 метров, как раздался милицейский свисток, машина резко остановилась, вся компания дружно испарилась, и, пока я сообразил, в чем дело, было уже поздно. В угоне этой машины обвинили меня. Я пытался было объяснить, что, находясь на заднем сиденье, машину не угонишь, да еще с гитарой в руках, но мои объяснения их не интересовали. Их интересовал я, потому что «Поручик» не нравился властям. Так впервые мне дали понять, что я не то пою». Так ему вспоминается. На самом деле все происходило не столь романтично.

В советские годы рестораны обычно работали до 11 часов вечера. Такое правило существовало для всех, кроме Звездинского. За взятки он договаривался с директорами подмосковных ресторанов, и они устраивали закрытые вечеринки. Пускали туда только своих, тщательно проверенных людей. Чтобы попасть на такую вечеринку, нужно было иметь минимум две рекомендации. Директора ресторанов, хотя и нарушали существовавшие правила, тем не менее, охотно шли на это. Прибыль, которую они получали за каждую такую вечеринку, исчислялась многими сотнями рублей.