Александр Радаев - Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры

Монахиня с пониженной социальной ответственностью запечатлена на двух картинах «Монашка на коленях» кисти придворного австрийского живописца XVIII века Мартина ван Мейтенса.

Алиса Перрерс была моложе своего любовника Эдуарда III на 36 лет. Она вертела королем, сеяла распри при дворе и после смерти королевы фактически заняла ее место. Это настолько беспокоило свет и парламент, что было принято решение удалить Алису от двора.

Мартин ван Мейтенс. Монашка на коленях. Австрия, 1760

Знатная интриганка вмешивалась во все дела короны и умело манипулировала постепенно погружающимся в беспамятство и безумие королем. Привлекает внимание предпринимательская жилка этой женщины, владевшей по меньшей мере 60 усадьбами. Она умело брала у короля в долг крупные суммы, следила, чтобы это было зафиксировано в бумагах, а потом просила Эдуарда официально простить ей долг.

Алиса получала деньги и другим, более изощренным способом: показывая любовнику роскошные драгоценности и прося приобрести их для нее, причем проделывала это неоднократно с одним и тем же комплектом, давно подаренным ей Эдуардом, выманив таким образом сотни фунтов стерлингов. Расхожая легенда гласит, что Алиса не побрезговала, оставшись наедине с телом уже умершего короля, украсть с его пальцев перстни.

Есть в Париже место под названием «Отель да ла Паива» (Hotel de la Paiva) – красивое здание в одном из центральных районов города. Была такая женщина Эсфирь Лахманн, родившаяся в Москве в 1819 году. По стечению обстоятельств она оказалась в Европе и довольно скоро нашла себе занятие. И именно с этим местом во французской столице связан интересный эпизод из ее жизни.

Изображение на стене гробницы: Фараон Тутмос с женой и ручной обезьяной. Глядя на это изображение, нельзя не вспомнить слова Петрония о том, что живописи суждена неблаговидная участь после того, как наглость египтян донельзя упростила это высокое искусство

Эсфирь, вроде как к тому времени ставшая Терезой, ехала с клиентом по Елисейским полям, они повздорили, тот выкинул ее из экипажа на улицу, и она упала лицом в грязь в прямом смысле. Увидев перед собой Елисейские поля, чертыхнулась как следует, бросила обидчику вслед прощальный мат и пообещала себе построить на этом месте дом. Неизвестно, сколько раз ее выбрасывали из транспортного средства на ходу и в лужи с каким содержимым, но в итоге она обещание сдержала.

Отель да ла Паива. Франция

Эсфирь Лахманн получила свой первый титул, выйдя замуж за португальского аристократа Арауажу де Паива. К тому времени маркиза Паива была знакома с Вагнером и Листом, успела повстречаться с британскими политиками и обрести репутацию утонченной дамы, которую впрочем не пускали ни ко двору, ни вообще в высшее общество – видимо, из-за былых заслуг. Почему она и была сильной франкофобкой и наполеононенавистницей, даже уличенной в шпионаже в пользу Бисмарка. С португальцем маркиза Паива в итоге развелась и вышла за князя Гвидо Хенкель фон Доннерсмарк, который и построил особняк, как ни странно, носящий имя предыдущего супруга. Сейчас в этой резиденции закрытый мужской клуб.

Эсфирь Лахманн была прототипом куртизанки Эстер в романе Бальзака «Блеск и нищета куртизанок».

Поговаривают, что тело де ла Паивы князь фон Доннерсмарк забальзамировал и хранил где-то у себя в доме, но это уже совсем другая история.

Все очень любят вспоминать историю, как Петр I подхватил на руки семилетнего Людовика XV. Этому событию даже поставили памятник в Петергофе, но оригинал украли во время войны, и вполне возможно, сейчас он в каком-нибудь приватном парке радует избранную публику.

Согласно старинному казусу дочери римских семейств должны были поддерживать домашний очаг из-за анатомии: мужчина мог загасить пламя, помочившись на него. Что бы мы делали с гендерными ролями и желаниями без Фрейда!

К слову о парках, лично мне, когда думаю о Луи XV, вспоминается его пансион со шлюхами, который назывался Олений парк – по месту нахождения. Людовик вообще был жуткий гуляка и постоянно изменял жене Марии Лещинской.

Но история с Оленьим парком особенно сальная. Это был такой пансион, куда дворяне свозили своих юных дочерей от 15 до 17 лет, а король с ними спал, пока они ему не надоедали. Людовик давал им щедрое приданое, чуть ли не десятки тысяч ливров, и их с удовольствием брали замуж. Не только из-за состояния, но и из-за чести быть с женщиной, которую выбрал король Франции. Даже не сомневайтесь, пансион был набит девицами самого разного происхождения, но вероятно, все больше бедного. Родители выстраивались в очередь, чтобы подложить дочерей под короля, многим даже приходилось отказывать.

Есть, кстати, интересные работы о бесчисленных внебрачных детях Людовика XV, в которых утверждается, что незаконных отпрысков у него может быть под тысячу.

Следует сказать, что в определенном смысле олень являлся символом мужской сексуальности. Например, в дневниках Толстого есть эпизод о его романе с яснополянской крестьянкой Аксиньей Базыкиной, этот роман был, естественно, до женитьбы, и по поводу этого романа Толстой записывает: «чувство не оленя, но мужа к жене».

Грустное и даже холодящее душу надгробие Алисы, восемнадцатилетней супруги английского аристократа Александра Дэнтона с запеленатым младенцем в ногах – женщина умерла при родах.

Надгробие Алисы, восемнадцатилетней супруги английского аристократа Александра Дэнтона с запеленатым младенцем в ногах

Изображение туго запеленатых младенцев очень характерно, начиная со средневековой живописи и графики. Туго пеленать означало свивать, то есть фактически поверх собственно пеленок ребенка туго стягивали полосками свивальника. Лев Толстой уверял, что у него сохранилась память о том, как его в младенчестве свивали, и какую он при этом чувствовал несвободу.

Декабристки, то есть жены ссыльных государственных преступников, по закону 1846 года имели право на пенсию. После смерти супруга им выплачивали пособие такой же величины, какое получал сам ссыльный. Правда, выплата этого вспоможения, как правило, прекращалась при возвращении вдовы из Сибири, как тогда говорили, «в Россию». Однако некоторые вдовы или их близкие и друзья ходатайствовали разными путями перед III отделением о сохранении пособия и при переезде в Москву. Например, исключение было сделано для Ентальцевой, Люблинской, Киреевой и Фаленберг – по ходатайству III отделения перед государем.