Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок

Великолепное шествие Птолемея II отличалось и тем, что происходило оно не в Фивах или Мемфисе, а в Александрии — жемчужине в короне Лагидов. С момента своего основания (7 апреля 331 года) город превратился в ведущий торговый центр Средиземноморья. Александр Великий лично выбирал место для нового города, и его выбор оказался удачным. Расположение Александрии как портового города было идеально: он находился чуть менее чем в двадцати милях от устья одного из главных рукавов Нила, и при этом город не страдал от ежегодных разливов реки. Естественная гавань города имела достаточную глубину, чтобы принимать купеческие корабли, и была разделена дамбой на два порта, оборудованные причалами для разгрузки и погрузки товаров. Кроме складов, верфей и рынка на побережье располагался храм покровителя морей Посейдона.

На берегу основная часть города имела регулярную планировку (еще одна характерная черта эллинистического градостроительства) с двумя широкими проспектами, пересекающимися под прямыми углами. Царский мавзолей и грандиозные изваяния, здание суда и гимнасий, памятники в египетском и греческом стилях, выполненные из гранита и мрамора, стояли бок о бок, создавая вид, захватывающий дух. Александрия стала местом встречи двух миров, образовавших насыщенную, пьянящую смесь, невзирая на то, что кое-кто из «природных» египтян упорно применяли к городу презрительное прозвище «стройка».

Наиболее полно замыслы Птолемеев относительно Александрии воплотились в так называемой Великой Библиотеке. С самого начала Птолемей I твердо вознамерился бороться с Афинами за титул интеллектуального центра греческого мира. С этой целью он основал научное учреждение — Мусейон — в царском квартале, во главе которого стоял управитель из жреческого сословия. Мусейон быстро превратился в мощный научно-исследовательский и учебный центр. Птолемеи искали выдающихся ученых по всей греческой ойкумене, приглашали их в Александрию, соблазняя обещаниями свободы научных исследований и достойного жалованья, которое выплачивалось непосредственно из царской казны. Для осуществления исследовательской деятельности в Мусейоне было все необходимое: крытые аркады с нишами для спокойной работы, просторный обеденный зал, где ученые мужи могли пообедать и заодно обсудить свои идеи — и, естественно, библиотека. Эта библиотека была величайшей коллекцией книг того времени, которая собиралась всеми доступными способами, в том числе и сомнительными. Так, Птолемей II настолько жаждал получить оригиналы произведений Эсхила, Софокла и Еврипида, которые хранились в афинской библиотеке при храме Диониса, что прибег к обману: внес солидный залог в размере пятнадцати талантов серебра, получил рукописи и оставил их себе. Афинянам же достались пятнадцать талантов и копии трагедий.

В годы расцвета фонд Александрийской библиотеки насчитывал около пятисот тысяч папирусных свитков, страницы которых отражали все достижения человеческой мысли предшествующих эпох. Письменной сокровищнице библиотеки соответствовала блестящая плеяда ученых, которую собрали ее руководители. Египтян здесь было всего один или два, в том числе и Манефон, жрец из Себеннита, которому было поручено составить историю своей страны. Но подавляющее большинство ученых в Мусейоне были греками. «Отец геометрии» Евклид, приглашенный из школы Платона в Афинах, своими «Началами» подвел итог всему предшествующему развитию древнегреческой математики. Именно в Египте инженер Архимед изобрел свой знаменитый водоподъемный винт, а астроном Аристарх Самосский выдвинул так называемую гелиоцентрическую модель, согласно которой Солнце находится в центре Солнечной системы. В 245 году в Александрийскую библиотеку был приглашен географ Эратосфен. Во время своего пребывания в Египте он с поразительной точностью рассчитал окружность земного шара, измерив длину тени, отбрасываемую колышком в одно и то же время суток в Асуане и Александрии. Врачи Герофил и Эрасистрат, испытавшие влияние Гиппократа, описали основы функционирования нервной, пищеварительной и сердечно-сосудистой систем. Придворным поэтом Каллимахом была проведена кропотливая работа по составлению подробнейшего каталога библиотеки, благодаря которому достижения греческой науки должны были стать известны будущим поколениям.

Вполне логично, что в этом царстве интеллектуальных чудес был создан и непревзойденный шедевр архитектуры. Он в буквальном смысле слова стал светочем достижений Александрии, видимым со всех сторон горизонта. На скалистом острове Фарос, связанном с материковой частью волноломом, был построен маяк, вознесшийся в небо на сотни футов. Его строительство было начато при Птолемее I и завершено при его преемнике в 280 году.

Маяк стал жемчужиной античного зодчества. Башня маяка была построена из каменных блоков, вес каждого из которых в среднем составлял около семидесяти пяти тонн. Конструкция состояла из трех ярусов: сначала шла прямоугольная основа, которая переходила в восьмигранную призму, а далее — в цилиндрическую башню. В куполе маяка день и ночь горел сигнальный огонь, его свет усиливался зеркалами и был виден далеко в море. Он, как магнит, притягивал людей, товары и идеи со всего Средиземноморья сюда, в процветающий город Птолемеев. Фаросский маяк был не только надежным ориентиром для моряков и символом могущества Птолемеев. В нем наглядно воплотилась власть греков над Египтом [389].

Александрию и прилегающие районы можно с полной уверенностью назвать греческими, чего нельзя сказать о Дельте и долине Нила. Законодательство Птолемеев распространялось только на три самоуправляющихся города (полиса) — собственно Александрию, древний торговый центр Навкратис и Птолемаиду, основанную Птолемеем I возле Абидоса в качестве противовеса традиционной гегемонии Фив. Жители полисов пользовались особыми налоговыми привилегиями и правом выбирать собственных магистратов.

Тысячи переселенцев со всей греческой ойкумены прибывали в Египет в поисках счастья, надеясь разбогатеть на торговле. Естественно, что эти переселенцы тянулись к общинам, уже основанным их земляками. Александрия, Навкратис и Птолемаида быстро превратились в полиэтнические города, где выходцы с Сицилии, Иллирии и Фракии жили бок о бок с ионийскими и карийскими греками. Но, в отличие от этих городов, обширные сельские районы Египта, где преобладало автохтонное население, оказались не затронуты иммиграцией.

При Птолемеях культурные и этнические различия между греческими городами и египетской провинцией стали пропастью, которая разделила общество. Фаросский маяк, может, и был путеводной звездой в страну новых возможностей — но никак не «статуей Свободы». Небольшая группа греческих сановников, купцов и военных управляла страной, в то время как составлявшие основную массу населения египетские крестьяне продолжали пахать землю.