Стивен Рансимен - Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

После того как в конце октября прибыла вся английская и французская армия, наступило затишье. Смерть аль-Адиля отсрочила помощь, которую аль-Камиль ожидал из Сирии. Теперь он же дожидался, пока к нему подойдет армия, обещанная ему братом аль-Муаззамом. У христиан были свои трудности. Они прорыли канал от моря до реки выше мусульманского моста, но не смогли заполнить его водой. В ночь 29 ноября шквальный северный ветер погнал волны с моря, которое хлынули поверх невысокой полосы земли, на которой располагался их лагерь. Все палатки залило водой, все запасы промокли. Несколько кораблей погибло, часть отнесло в лагерь мусульман. Лошади утонули. Когда наводнение спало, повсюду валялась рыба разных сортов — деликатес, от которого, по словам Оливера фон Падерборна, все бы с радостью отказались. Чтобы не допустить повторения этого, Пелагий приказал быстро построить мол. Все обломки и остатки, даже рваные паруса и лошадиные туши, пошли в дело, чтобы поднять его как можно выше. Единственным плюсом наводнения было то, что канал наполнился и христианские корабли смогли пройти вверх по реке.

Едва только христиане восстановили лагерь, как армию поразила сильная эпидемия. Ее жертвы страдали от лихорадки, у них чернела кожа. Болезнь унесла по меньшей мере шестую часть солдат, включая и кардинала Робера де Курсона. Уцелевшие ослабели и пали духом. Затем последовала необычайно суровая зима. Христианам повезло, что мусульмане тоже страдали от болезни и холода.

В первые дни февраля 1219 года Пелагий решил, что боевой дух войска можно поднять, только заняв его каким-нибудь полезным делом. В субботу 2 февраля он убедил христиан выступить и атаковать мусульман. Но зарядил такой ливень, что в двух шагах ничего не было видно, и им пришлось вернуться. В следующий вторник в лагере стало известно, что султан и его армия отступают. Крестоносцы по мосту бросились в Аль-Адилью и увидели, что лагерь опустел. Они отразили вылазку, совершенную гарнизоном из Дамиетты, заняли Аль-Адилью и таким образом полностью отрезали город.

Причиной внезапного ухода аль-Камиля было то, что он раскрыл заговор, зревший у него в окружении. Один из его эмиров по имени Имад ад-Дин Ахмед ибн аль-Маштуб замыслил убить его и поставить на его место брата султана аль-Фаиза. В отчаянии, не зная, сколько человек из его приближенных вовлечено в заговор, султан уже раздумывал, не бежать ли в Йемен, где правил его сын аль-Масуд, как вдруг узнал, что наконец-то к нему на помощь идет брат аль-Муаззам. Он со своими войсками отошел юго-восточнее, к Ашмуну, где оба брата-султана встретились 7 февраля. Присутствие аль-Муаззама с крупной армией заставило заговорщиков притихнуть. Ибн аль-Маштуба арестовали и отправили в тюрьму в Керак, а аль-Фаиза выслали в Синджар, по дорогу в который он загадочным образом скончался. Аль-Камиль сохранил свой трон, но ценой потери Дамиетты.

Даже со помощью аль-Муаззама аль-Камиль не смог выбить оттуда христиан. Река, лагуны и каналы не позволяли мусульманам воспользоваться своей превосходящей численностью. Удары по двум лагерям, на западном берегу и в Аль-Адилье, ни к чему не привели. Тогда султан поставил лагерь в Фарискуре, примерно в 6 милях (около 10 км) южнее Дамиетты, готовясь атаковать крестоносцев с тыла, если они попытаются напасть на Дамиетту. Всю весну обе стороны не могли двинуться ни туда ни сюда. Яростные битвы произошли в Вербное воскресенье и потом еще раз на Троицу, когда мусульмане тщетно пытались пробиться в Аль-Адилью. В самой Дамиетте, хотя запасов продовольствия там еще хватало, число защитников сильно сократилось из-за болезней, но христиане по-прежнему не смели ее штурмовать.

Тем временем султан аль-Муаззам решил разрушить Иерусалим. Возможно, его придется предложить христианам, чтобы закончить войну. Если так, то город передадут им в разрушенном состоянии, так чтобы его невозможно было оборонять. 19 марта начали сносить стены. В городе это вызвало панику. Местным мусульманам почудилось, что идут франки, и многие из них в ужасе бежали за Иордан. Затем солдаты разграбили бесхозные дома. Отдельные фанатики хотели уничтожить даже Гроб Господень, но султан этого не допустил. После Иерусалима сарацины разрушили крепости в Галилее, Тороне, Сафеде и Баньясе. В то же время оба султана обратились с призывом о помощи ко всему мусульманскому миру, особо обращая свои мольбы к халифу в Багдаде, который обещал прислать большую армию, но она так и не пришла.

За лютой зимой последовало знойное лето, и христиане снова пришли в уныние. Пелагий настаивал на активных действиях. После того как крестоносцы 20 июля отразили яростную атаку мусульман на свой лагерь с тяжелыми потерями для обеих сторон, они сосредоточились на обстреле городских стен. Пока это занятие не приносило никакого результата, поскольку греческий огонь, который использовали обороняющиеся, наносил большой ущерб их осадным орудиям, и потушить его нельзя было ни вином, ни кислотой, а в очередной атаке мусульмане едва не уничтожили всю христианскую армию, которую спасло лишь быстрое наступление темноты. Второй штурм стен 6 августа оказался таким же безуспешным.

Неудачи расшевелили рядовых солдат крестоносной армии. Они упрекали своих предводителей в лени и неумелом руководстве. Многие выдающиеся сеньоры погибли, в том числе и графы де Ла Марш и де Бар-сюр-Сен, и Гийом Шартрский, Великий магистр тамплиеров. Другие вернулись в Европу. Леопольд Австрийский оставил армию в мае. Он был самым энергичным из вождей, но он пробыл на Востоке уже два года, и никто не мог упрекнуть его за то, что он решил вернуться домой. Своей доблестью он изгладил дурную репутацию, которую заслужил его отец своими ссорами с Ричардом Львиное Сердце во время Третьего крестового похода. С собой на родину он увез фрагмент Истинного Креста. Но корабли, которые увозили его в Европу, несли на себе и других солдат, чей отъезд казался оставшимся дезертирством.

В конце августа 1219 года, пока король Жан и Пелагий препирались из-за стратегических вопросов: один выступал за более плотную осаду, другой — за атаку на лагерь султана, солдаты решили взять дело в свои руки и 29-го числа беспорядочной толпой ринулись на ряды мусульман. Те сделали вид, что отступают, а затем контратаковали. Пелагий пытался взять командование на себя, но, несмотря на все его увещевания, итальянские полки развернулись и бежали, и вскоре всю армию охватила паника. Только опыт и искусство короля Жана, французских и английских дворян и военных орденов позволили спасти уцелевших и удержать лагерь.

За битвой с печалью и страхом наблюдал находившийся в лагере почетный гость — брат Франциск Ассизский. Он прибыл на Восток, веря, как верили многие другие хорошие и неразумные люди до и после него, что мир можно установить посредством миротворческой миссии. Теперь же он попросил у Пелагия разрешения повидаться с султаном. После некоторых колебаний Пелагий согласился и послал его под флагом перемирия в Фарискур. Мусульманская стража сначала отнеслась к нему подозрительно, но потом решила, что такой простой, кроткий и грязный человек, должно быть, безумец, и отнеслась к нему с тем уважением, с которым подобает относиться к человеку, коего коснулась Божья десница. Его отвели к султану аль-Камилю. Франциск очаровал его, и тот терпеливо выслушал его обращение, но султан был слишком добр и слишком цивилизован, чтобы разрешить Франциску свидетельствовать об истинности своей веры посредством испытания огнем. Кроме того, он не рисковал вызвать ожесточение, к которому привело бы в тот момент публичное обсуждение религиозных вопросов. Франциску предложили множество даров, от которых он отказался, и отправили восвояси с почетным эскортом.