Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Ситуация ухудшалась с каждым днем. Боевой дух Югославской армии был слаб, пехота не желала брать штурмом города и села. Вместо нее была задействована артиллерия, которая обрушила ураганный огонь на населенные пункты и уничтожила многих мирных жителей. В течение четырех месяцев мятежный Вуковар обрабатывали снарядами – от города мало что осталось. Такая беспощадность вообще свойственна современной войне, достаточно вспомнить, как США бомбили Вьетнам и нейтральную Камбоджу. Высотные бомбардировки Сербии, осуществленные НАТО в 1999 г., – еще один пример того, как, используя превосходящую силу, можно достичь нужного эффекта с минимальным ущербом для себя. В 1991-1994 гг. сербы считали, что у них есть право вести бесчеловечную высокотехнологичную войну малой кровью для себя. Отбросим в сторону этнический стереотип. Сербы не более жестоки, чем все остальные. Они просто не устояли перед соблазном применить эту предельно беспощадную тактику. Подавив сопротивление ополченцев бомбежкой, командование бросало в бой парамилитарные отряды, чтобы те добили уцелевших. Право победителей на грабеж и насилие никем не оспаривалось. На вопрос, почему ЮНА сама не разделалась с бандитствующими головорезами, сербский генерал сказал: «Потому что они были единственными, кто мог взять на себя ответственность» ( Vreme , 8 марта 1993). В 1993 г. 70 тысяч добровольцев вели боевые действия к западу от реки Дрина (граница Сербии), а это примерно половина численности всей Югославской армии (Zabka, 1994: 59-60). План В Милошевича перерастал в куда более кровавый План Г.

Произошел раскол в офицерском корпусе ЮНА. Многие командиры открыто протестовали против творимых зверств. Генерал-лейтенант Еремия доложил в штаб, что « главное желание сербских добровольцев – не победа над противником, а мародерство и издевательства над мирным хорватским населением ». Генерал дал детальный перечень случаев пыток и убийств, которые, по его словам, « негативно сказываются на моральном состоянии вверенной мне дивизии ». Когда шел суд над Милошевичем, генерал Василевич, глава разведки ЮНА, подтвердил, что он и его подчиненные не раз докладывали о кровопролитиях, совершенных боевиками и «Красными беретами», но результата не было. По словам другого офицера, « армия не могла их (добровольцев) арестовать, как можно было арестовать... союзников » ( Vreme , 9 дек. 1991, 9 марта 1992). Между парамилитарными отрядами и подразделения ЮНА были боестолкновения, были и ожесточенные споры между генералами. Сторонником жесткого курса был генерал Аджик. По его словам, усташи уничтожили 50 его родственников во время Второй мировой войны. Мальчик спрятался на дереве и оттуда, сверху видел, как убили его отца. Умеренному хорватскому руководителю Мешику он не уставал повторять: « Было время, когда вы устроили нам кровавую баню. Я не позволю, чтобы это повторилось » (Vreme, 11 мая 1992). Милошевич все-таки смог навести относительный порядок в армии к маю 1992 г. Он отправил в отставку 38 генералов и лишил ЮНА федерального подчинения. «Буря и натиск» войны позволили ему это сделать, другим это позволяло безнаказанно убивать. К ноябрю 1991 г. четверть Хорватии была занята сербскими войсками, в зоне оккупации оказалось большинство районов с сербским населением. Хорватская часть проекта «Великая Сербия» была завершена.

Теперь пришел черед разобраться с Боснией. К февралю 1991 г. Изетбегович осознал грозящую ему опасность и жестко заявил: « Я бы пожертвовал миром ради суверенитета Боснии и Герцеговины, но ради мира я не желаю жертвовать суверенитетом » (Silber & Little, 1995: 233). В декабре 1991 г. боснийские сербы проголосовали против выхода Боснии из Федеративной Югославии. Мусульмане и хорваты бойкотировали эти выборы. Караджич провозгласил независимость Республики Сербской. В марте 1992 г. боснийские мусульмане и хорваты единодушно проголосовали в парламенте за независимость своих территорий. На референдуме вопрос был поставлен ребром: ты за или против нации. Оппозиция не рискнула оспаривать такую формулировку.

Сербская армия повторила свою тактику и в Боснии. В апреле 1992 г. ЮНА началось вторжение. В мае задействованные силы 80% состояли из боснийских сербов, они сражались с врагом на собственной территории. В июне ЮНА покинула Боснию, вооружение и техника были переданы Республике Сербской и сербским добровольцам. Снова последовали авиаудары, сопровождаемые беспощадными зачистками территории. Сербы издевались над слабым мусульманским ополчением и советовали им обижаться не на них, а на «Алию» (Изетбеговича) за то, что он развязал войну, которая сотрет их всех в порошок. Войска осадили Сараево, когда там все еще проживало 50 тысяч сербов, которым в течение года пришлось пережить все прелести бомбежек от своих же сербских братьев. Караджич был уверен, что ему удастся взять город за шесть дней. Говорят, что когда он со свитой укрылся в Сараевских горах, то взял с собой несколько лишь десяток перемен свежего белья. Он собирался уложиться за этот срок. За 9 месяцев сербы оккупировали 70% территории Боснии. Они планировали не геноцид, а кровавые чистки устрашения, чтобы вынудить к бегству и мусульман, и хорватов.

По мере развития событий военная кампания становилась все более жестокой и организованной. Сребреница, населенная в основном мусульманами, была важным стратегическим пунктом для боснийских сербов. Если бы боснякам удалось удержать город, сербы не смогли бы взять под контроль нужную им территорию, прилегающую к Сербии. Президент Республики Сербской Караджич в марте 1995 г. издал печально известную «директиву № 7», в ней говорилось: « Хорошо подготовленными военными операциями создать невыносимую обстановку в городе. Лишить жителей Сребреницы и Жепы надежды на выживание ». Полковник Огненович, командующий первым штурмом, в июле 1994 г. разослал своим офицерам письмо: « Надо создать для противника невыносимые условия существования, надо сделать этот анклав непригодным для обитания, чтобы вынудить население к массовому и скорейшему бегству. Пусть они поймут, что здесь им не выжить » (ICTY, IT-98-33/1). В июле 1995 г. после долгой осады сербские силы неожиданно ворвались в анклав. Мусульманские женщины, дети и старики успели укрыться в лагере миротворческих сил ООН в Поточари, от 10 до 15 тысяч мужчин, из них от 3 до 5 тысяч вооруженных, попытались отступить к боснийской линии обороны. 7-8 тысяч из них оказались в плену. Решение о массовом расстреле было принято, скорее всего, 13 июля. В тот день сербы свалили в огромную кучу документы жертв и сожгли их. Через три дня босняки были расстреляны в стиле немецких айнзац-команд. В казни участвовали Дринский армейский корпус, подразделения военной полиции и полиции безопасности, парамилитарные формирования. Среди расстрелянных были обнаружены дети и мужчины непризывного возраста. По открытым телефонным линиям шел разговор о «доставке посылок», что означало приказ о расстреле и захоронении тел. Полковник Беара сильно нервничал, разговаривая со своим начальником генералом Крстичем. Он требовал помощи: