Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Досталось и социализму. Его первосвященник раскритиковал за ликвидацию частной собственности на средства производства — лекарство от несправедливости капитализма, оказавшееся хуже болезни. На практике такое обобществление, писал Войтыла, свелось к узурпации определенной группой лиц права распоряжаться средствами производства. Эта группа установила монополию на власть и не останавливается перед нарушением прав человека (старая идея, отчасти выраженная еще Троцким). Кроме того, отмена частной собственности, как об этом в свое время писал Фома Аквинский, лишает труд личностного подхода, сводя все к безликости.

Затронул римский папа и проблему профсоюзов, но лишь в двадцатом параграфе — довод в пользу того, что он не приурочивал свой текст к возникновению «Солидарности» (при этом само слово «солидарность» звучит в документе рефреном как общий принцип, противостоящий несправедливости и эгоизму). Вообще этот параграф производит удивительное впечатление — вместо прославления борьбы трудящихся, чего можно было ожидать, учитывая время создания энциклики, Войтыла взялся повторять слоганы официальной пропаганды в Польше. Так, поговорив о несомненной важности органов, защищающих права работников, понтифик тут же указал, что если они активно вовлекаются в политику, то начинают служить несвойственным себе целям, а злоупотребление забастовками приводит к параличу общественно-экономической жизни. Именно такими аргументами польские власти обрабатывали в то время взбунтовавшееся население [785].

По данным директора ИНИОН РАН В. А. Виноградова, который в феврале 1982 года составил отчет о содержании энциклики для советского руководства, западная печать оценила ее как сенсационную, новаторскую и даже эпохальную. При этом все сходились во мнении, что в энциклике присутствует ярко выраженный «польский элемент» [786].

Тем временем в самой Польше клир превратился в посредника между властью и оппозицией. Глемп поочередно встречался с Валенсой и новым партийным лидером Войцехом Ярузельским, избранным на этот пост 18 октября 1981 года; 4 ноября собралась вся «большая тройка» — глава «Солидарности», примас и первый секретарь. Обсуждали предложение Глемпа создать Совет национального согласия с привлечением туда коммунистов, деятелей независимых профсоюзов и католиков-мирян.

Общую платформу выработать не удалось. Руководство «Солидарности» требовало доступа к СМИ и возможности влиять на экономические решения правительства, чего власти дозволить не могли. В итоге стороны разошлись, недовольные друг другом, а профсоюз взял на вооружение программу «Самоуправляемая Польша», разработанную группой советников из Комитета защиты рабочих во главе с историком Брониславом Геремеком. Программа эта заключалась в развертывании сети общественных организаций на местном уровне и лишении партии властной монополии в регионах.

Ярузельский просил епископат и Ватикан воздействовать на силезских горняков, чтобы те увеличили добычу угля, — экономика рушилась, и только экспорт ресурсов мог ее спасти. «Силезский уголь — это наше золото», — заявил он Казароли, приехавшему на похороны Вышиньского [787]. Тринадцатого октября в Риме побывал министр иностранных дел Польши Юзеф Чирек, однако его беседа с еще не вполне выздоровевшим, измотанным раной понтификом не имела никаких результатов — глава Апостольской столицы ограничился пожеланием жить в мире со своим народом и соседями [788].

А пока в Варшаве стороны тщетно пытались нащупать почву для диалога, в Ватикане 3–7 ноября прошла организованная римским папой и Люблинским католическим университетом научная конференция «Общие христианские корни европейских народов». Две трети участников происходили из Центральной и Восточной Европы — факт показательный. По большому счету, конференция была созвана для того, чтобы продемонстрировать западному миру: Европа — это не только он, но еще и государства к востоку от Германии. Чтобы подчеркнуть это, Иоанн Павел II еще 31 декабря 1980 года провозгласил небесными покровителями Европы «апостолов славян» Кирилла и Мефодия, которые таким образом составили компанию святому Бенедикту, основателю первого монашеского ордена [789].

Невзирая на вроде бы отвлеченное название, конференция несла в себе сильный оппозиционный заряд по отношению к советскому блоку. На нее прибыли несколько советников Валенсы (Мазовецкий, Геремек и другие), крупный католический мыслитель Юзеф Тишнер, с чьих проповедей ежедневно начинались заседания съезда «Солидарности», старый друг Войтылы Ежи Турович, а также самый боевитый польский епископ Игнацы Токарчук. На нее откликнулся даже Солженицын, приславший письмо из Вермонта.

В личных беседах поляки просили главу Святого престола использовать все рычаги влияния на Советский Союз, чтобы дело не дошло до трагедии. Войтыла лишь развел руками: что он мог поделать с Москвой? Впрочем, заверил соотечественников в своей полной поддержке и вообще был настроен оптимистично — мол, само появление такого общенационального движения, как «Солидарность», уже есть хороший знак, ведь до сих пор каждый общественный слой выступал отдельно — рабочие, студенты, интеллигенция, крестьяне, — а сейчас вот все вместе, и это прекрасно. Главное — удержать процесс под контролем и не торопиться: после веков порабощения напрасно ждать, что все получится сразу [790].

Оптимизм римского папы не оправдался. Тринадцатого декабря Войцех Ярузельский, понукаемый из Москвы, объявил в Польше военное положение. Армия взяла власть в свои руки. Это означало роспуск всех общественных организаций, комендантский час, прослушку телефонов, военные патрули на улицах. До четырех тысяч активистов оппозиции попали под арест, там же оказалась и прежняя верхушка партии: Герек, Ярошевич и другие. В стране запахло сталинизмом. Опасались суда над отстраненными руководителями партии по образцу московских процессов 1930‐х годов. Акции протеста беспощадно подавлялись. Шестнадцатого декабря при усмирении бастующих горняков на шахте «Вуек» в Силезии погибло девять рабочих.

Ярузельский — парадоксальная и трагическая фигура. Внук повстанца 1863 года, дворянин и жертва сталинских репрессий, он с молодости верно служил режиму. Его черные очки, в которых он неизменно появлялся на публике, вызывали ассоциации с Пиночетом. Не все тогда знали, что генерал сжег роговицу на сибирском лесоповале, куда его сослали вместе с родителями после раздела Польши между Сталиным и Гитлером. Человек интеллигентный и порядочный, прекрасно понимавший душу своего народа, он то и дело оказывался крайним, когда надо было принимать непопулярные решения. Кресло министра обороны он занял на волне антисемитских чисток 1967 года, в следующем году организовал ввод войск в Чехословакию для подавления Пражской весны, в декабре 1970 года отвечал за действия солдат в бунтующих городах Побережья, а теперь вот разогнал «Солидарность».