Мария Гаранина - Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

Товарищи родители! Нанимая репетитора, проверьте, не исповедует ли он каких-нибудь интересных гуманистических взглядов, а то ваш ребенок потом всю жизнь не отмоется: не устроит личную жизнь, не сможет выполнять свои профессиональные обязанности, а ваше наследство спустит на психотерапевтов. Нет, ну ладно Вивес – гуманист, что с него взять. На фоне остальных прогрессивных деятелей своей эпохи он не особо выделялся. Папе Генриху было, очевидно, все равно, он не мог до конца поверить в то, что после него будет царствовать дочь. Но Екатерина! Она же была дочерью королевы Изабеллы Кастильской, которая правила сама, пользовалась уважением знати, участвовала в войнах. Сама Екатерина в отсутствие Генриха, как мы помним, была регентом и успешно исполняла королевские обязанности, включая командование армией во время вторжения шотландцев. А дочь, которую надеялась увидеть на троне, она как будто специально воспитывала не сильной и самостоятельной личностью, а потенциальной игрушкой в руках первого приблизившегося к трону проходимца.

А Генрих тем временем искал решение в плане наследования престола. Он возвысил своего незаконного сына Генри Фицроя, даровав ему множество титулов. Очень вероятно, что король подумывал о передаче короны именно ему. Но не решился: легитимность незаконнорожденного монарха могла быть легко оспорена, и тогда снова начнется свара за корону. Другое решение – признать-таки, что рано или поздно на трон взойдет Мария. И это король попробовал – скрепя сердце и выпив ведро валерьянки. Даровал Марии титул принцессы Уэльской (то есть титул наследницы английского трона) и даже отправил ее в Ладлоу осваивать навыки государственного управления. И консультировался с правоведами, уточняя, на что может рассчитывать будущий муж Марии: обязательно признавать его королем Англии или перебьется?

Но все же в итоге король решил опробовать другой способ, самый радикальный: развод и новый брак с молодой женщиной, которая сможет родить ему сыновей. Что из этого получилось, мы знаем из предыдущих глав.

В ходе развода Генрих наглядно продемонстрировал, что относится к той распространенной разновидности мужчин, которые, разводясь с женой, разводятся также с ребенком. Дочка, которую папа еще не так давно называл лучшей жемчужиной в своей короне, стала ему не нужна. Не просто не нужна, а очень мешала. Девочка-подросток решительно приняла сторону матери, чем заслужила немилость отца. К тому же, будучи глубоко верующей католичкой, она отказывалась признавать короля главой церкви. Генрих, надо сказать, тоже по сути своей был католиком, очень не любил всяких еретиков-протестантов, которые с его отходом от Рима почувствовали себя в Англии излишне свободно. Идеи Мартина Лютера уже вовсю распространились в Европе. Но Генрих вел себя в стиле «здесь играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачивали»: давайте молиться как католики, только я сам теперь вместо папы римского, плюс могу разорять монастыри и грабить церкви, потому что мне казну пополнять надо. Мария, как и многие-многие другие подданные короля, не могла согласиться с такой трактовкой религии. Необходимость защищать свое право исповедовать «старую религию», наверное, тоже способствовала тому, что ее религиозность и верность традициям перешли в самый настоящий фанатизм.

Положение Марии ухудшилось еще сильней, когда Анна родила. Правда, родила она дочь, а не долгожданного сына. Не оправдала, так сказать, возложенного на нее высокого доверия. Генрих рвал и метал (кто же знал, что родилась будущая великая королева?), придворные хихикали, простолюдины откровенно ржали над своим правителем и его обманутыми ожиданиями. Анну никто не любил. А вот Екатерину и Марию – совсем наоборот. В народе слагали легенды о прекрасной и угнетаемой принцессе, жертве ведьмы-мачехи и тирана-отца. Материал для этих легенд Генрих и Анна поставляли в избытке. Марию уже давно разлучили с матерью. Екатерина, формально утратив титул королевы, жила в старых, не приспособленных для нормальной жизни домах, практически в нищете, в окружении немногочисленных слуг, которым не могла платить почти ничего. Ее право принимать гостей и вести переписку было сильно ограничено. К тому же от переживаний она стала постоянно болеть. Заболела и Мария, едва не отправившись на тот свет, но кого это волновало! Даже хорошо было бы, если бы она умерла: нет человека, нет проблемы. Но ведь выжила, непокорная, не уважила короля и его новую королеву!

Через несколько недель после рождения Елизаветы Марии объявили, что титул принцессы она утрачивает, а принцессой становится Елизавета. Марию зачислили в штат младшей сестры, которой она должна была прислуживать. Протесты старшей дочери короля только озлобляли. У нее были серьезные основания опасаться за свою жизнь. Дело в том, что парламент принял Акт о супрематии и Акт об измене. Первый содержал признание короля главой английской церкви, а второй объявлял изменником всякого, кто письменно не признает Акт о супрематии и новый порядок престолонаследия (Мария исключается, трон наследуют дети Анны). Марии предлагалось подписать соответствующую присягу. Ясное дело, что она отказалась, то есть формально стала считаться государственной преступницей, которой полагалась смертная казнь. Кто тогда знал, до чего мог дойти ее отец в стремлении настоять на своем… Тем более под действие этого закона попали многие уважаемые и авторитетные люди: даже бывший друг Генриха Томас Мор сложил голову на плахе.

Интересно поведение заграничных родственников Марии со стороны матери. Императорский посол Эсташ Шапюи бился как рыба об лед, чтобы то сподвигнуть императора Карла V помочь опальным женщинам, то самостоятельно организовать побег Марии на континент. И Генрих, наверное, побаивался императорского военного вторжения, тем более папа римский подтвердил статус Екатерины как королевы. Напрасно боялся. Император не собирался начинать войну. Родственники родственниками, а политика политикой. Этот урок Марии бы запомнить, чтобы, будучи королевой, относиться к родственным заверениям в любви и дружбе с большей осторожностью. Но она не запомнила.

Время шло, от тяжелой болезни умерла Екатерина. Генрих по этому поводу устроил праздник, разоделся, явился на торжество веселый, прохаживался среди гостей с маленькой Елизаветой на руках и делился со всеми своими соображениями на тему «старая карга померла, теперь нам не грозит война». Но это, скорее, была хорошая мина при плохой игре. Анна до сих пор не родила ему сына, для чего ее, собственно, и брали в жены. Шанс, конечно, оставался, вот прямо в тот момент она снова была беременна. Но в день похорон Екатерины у Анны случился очередной выкидыш, и всем стало ясно, что ее дни как королевы сочтены. Оказалось, что не только как королевы.