Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Познакомившись с основными фактами, касающимися мятежа, Калм-Сеймур нанес визит адмиралу Амету. Неудивительно, что французский коллега «был очень расстроен». Французский адмирал предлагал разумные шаги по восстановлению дисциплины среди его подчиненных, но принял решение об эвакуации из Севастополя, поскольку «невозможно удерживать его в условиях мятежа на кораблях». Затем Калм-Сеймур поговорил с греческим адмиралом Коколудисом на борту его флагмана «Килкис» и с полковником Смитоа, старшим офицером связи, поддерживавшим контакты с французами. Оба офицера возражали против эвакуации. Смит сообщал, что «во французских и греческих подразделениях решительно возражают против эвакуации» и что «их боевой дух значительно укрепился после обстрела большевиков с кораблей и возвращения Мамелона». Более того, солдаты союзников «желали удержать» Севастополь и «были чрезвычайно недовольны тем, что французы их подводят» [1094].

21 апреля адмирал Амет доложил в Париж о «серьезности ситуации» в Севастополе, предупредив о возможности более серьезного мятежа. «Нарушители порядка» во французской эскадре наладили связь с большевиками в городе. Центром мятежа стал линкор «Франс», команда которого потребовала положить конец войне. Но изолировать этот корабль было трудно, поскольку экипажи других судов настаивали, чтобы вся эскадра возвращалась домой [1095].

От британского офицера связи, который служил на одном из французских судов, Калм-Сеймур узнал подробности о недовольстве в рядах французской эскадры. Как оказалось, большинство претензий были связаны с продолжительностью и условиями службы. Точно так же, как при восстании на русском «Потемкине» в 1905 г., французы жаловались на плохую еду и усталость [1096]. Но с учетом широкого распространения протестов, а также гнева, вызванного кровопролитием на улицах Севастополя, французский мятеж 1919 г. становился серьезным инцидентом. Калм-Сеймур не сумел оценить важности этого мятежа, но большевистская пропаганда, эксплуатировавшая усталость французских моряков от войны, внесла большой вклад в развитие восстания. Пропагандисты красных, активно действовавшие в Одессе и в Севастополе, подчеркивали тот факт, что «война закончена», и убеждали слушателей, что капитализм и буржуазия являются общими врагами народов Франции и России [1097].

Калм-Сеймур отмечал, что «дисциплина во французской эскадре никогда не была очень хорошей, а теперь практически отсутствовала». Поэтому он все больше опасался, что русские корабли попадут в руки большевиков, если французы спешно и неорганизованно покинут город. Поэтому 21 апреля он предложил адмиралу Амету «удерживать город с помощью британских и греческих кораблей, чтобы вы могли увести эскадру» — при условии, что на берегу останутся французские и греческие войска. На следующий день французский адмирал проинформировал Калм-Сеймура, что правительство в Париже отдало приказ об эвакуации из Севастополя. Поскольку приказ касался и наземных войск, британское предложение оказалось бесполезным. Считая «эвакуацию ненужной и прискорбной», Камл-Сеймур отправил телеграмму главнокомандующему Средиземноморским флотом с просьбой прибыть в Севастополь. 24 апреля линкор Королевских ВМС «Железный герцог» с адмиралом Гоф-Колтропом вошел в гавань [1098].

Тем временем команды подрывников не покладая рук трудились в бухте и на верфях, готовя к уничтожению русские корабли и боеприпасы. Например, 23-го числа «были затоплены три большие подводные лодки». В тот же день Калм-Сеймур отказался присоединяться к адмиралу Амету на переговорах с делегацией большевиков, на том основании, что это «противоречит интересам генерала Деникина», а также что «большевики — не те люди, с которыми можно договариваться». Утром 25 апреля после подтверждения приказа британским главнокомандующим «остальные подводные лодки были отбуксированы… и затоплены, машины оставшихся эсминцев, крейсеров и линкоров уничтожены с помощью взрывов» [1099]. Таким образом, российский Черноморский флот был не разбит врагом в сражении, а приведен в негодность бывшим союзником, который не желал передавать его большевистским властям. Во второй половине дня перемирие продлили до 29-го числа, и британцы получили время для завершения своих разрушительных работ. К вечеру 28 апреля союзники закончили эвакуацию из Севастополя. В данном случае большевики сдержали слово и не атаковали город после приостановки боевых действий 17-го числа. Тем временем 25 апреля в городе начал работу большевистский Революционный комитет. Утром 29 апреля 4-й полк Заднепровской дивизии Красной армии вступил в Севастополь, население которого — по версии советских источников — «с радостью встретило советские войска» [1100].

Калм-Сеймур не сомневался в том, кто повинен в потере города. «Последствия прискорбной эвакуации, — отмечал он, — будут серьезными и воодушевят большевиков. Она была совершенно ненужной и вызванной неумелостью и некомпетентностью французов». Оценивая те события, следует признать это суждение слишком резким. Британские войска, за исключением Королевского флота, не участвовали в боевых действиях и не подвергались риску в Севастополе; главной военной силой в городе были французы. Учитывая более широкий политический контекст, обязательства союзников на юге России были довольно ограниченными, а о желательности и возможности продолжительной интервенции не могло быть и речи. Тем не менее Гоф-Колтроп в докладе британскому Адмиралтейству от 1 мая 1919 г. сообщал: «После эвакуации французов из Севастополя враг получает первоклассную военно-морскую базу в центре Черного моря» [1101].

Часть французских кораблей задержались в Севастополе еще на несколько дней. По просьбе французов до ночи со 2 на 3 мая в гавани оставался корабль Королевских ВМС «Калипсо». Калм-Сеймур объяснял это тем, что, во-первых, французы хотели, чтобы это выглядело как эвакуация «союзников», а не только французская, а во-вторых, их офицеры «не могли доверять своим людям и предпочитали, чтобы рядом на случай осложнений оставался британский корабль». Если учесть, что в послевоенный период на Королевском флоте тоже возникали беспорядки, замечания Калм-Сеймура выглядят не совсем справедливыми. Например, 25 мая 1919 г. Гоф-Колтроп докладывал в Адмиралтейство, что 57 кочегаров и 76 матросов крейсера Королевских ВМС «Европа», стоявшего на рейде у острова Мудрос, «отказались нести службу и были помещены под арест». Все они «подлежали демобилизации или отслужили установленный срок» [1102]. Таким образом, от войны устал не только французский флот.

Большевики заняли Севастополь в конце апреля 1919 г., но продержались недолго. Когда в июне армия Колчака приблизилась к Москве на расстояние 650 километров, Красной армии на главном фронте потребовались подкрепления, и Троцкий перебросил войска из самого спокойного сектора на юге России. В результате Деникин сумел вырваться с Керченского полуострова. Вскоре Белая армия уже отвоевывала Крым. 13 июня город и крепость Севастополь были объявлены на осадном положении. 25 июня большевистские части оставили город. Союзники, помня о вынужденной эвакуации в апреле, возвращаться не спешили. 29-го числа Гоф-Колтроп информировал британское Адмиралтейство о нежелании отправлять в Севастополь судно крупнее эсминца по четырем причинам: это будет прецедент, потребующий от Королевского флота держать там корабль на более или менее постоянной основе; возникнет неприятная ситуация, если «Добровольческая армия начнет репрессии против подозреваемых»; он не уверен, следует ли признавать Крым «французской зоной»; поддержка Добровольческой армии «должна быть строго ограничена активными операциями» [1103].