Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

На следующий день, 4 ноября, 170-я дивизия немцев заняла Феодосию. 6 ноября под мощными ударами всех трех немецких дивизий XLII корпуса советские войска оставили позиции у села Парпач. Потрепанные и дезорганизованные части 51-й армии устремились к Керчи; несколько подразделений остановились на тыловом рубеже обороны у Татарского рва, приблизительно в 30 километрах к западу от города. Это древнее фортификационное сооружение было похоже на Турецкий вал Перекопа — широкий и глубокий ров, а за ним земляной вал. Стойкие защитники и корректируемый огонь сделали бы это укрепление серьезным препятствием для наступающих немецких войск. Но 51-я армия была уже неспособна организовать эффективную оборону. Соответственно 10 ноября XXX корпус преодолел Татарский ров и стал быстро развивать наступление. Большая часть советских войск отошла на восток, но некоторые оказали упорное сопротивление врагу. Тем не менее исход сражения был предрешен: Керчь пала 16 ноября, по случайному совпадению ровно через двадцать один год после того, как город заняли силы Красной армии под командованием Фрунзе.

Несмотря на то что немцы успешно очистили от противника Керченский полуостров, им пришлось заплатить за это высокую цену, даже при дезорганизованном состоянии Красной армии. Показателем ожесточенности боев могут служить потери 213-го полка 73-й пехотной дивизии — 659 человек всех званий, практически численность батальона [1287]. В отличие от молниеносных кампаний в Польше, Норвегии, Нидерландах, Франции и на Балканах в войне против Советского Союза не будет легких побед. Другие подразделения Манштейна понесли сравнимые потери. Даже до первого серьезного наступления на Севастополь Крымский полуостров стал для Германии очень затратным театром военных действий.

Бомбардировщикам IV авиационного корпуса люфтваффе было трудно преследовать советские войска, отступавшие к Севастополю по лесистой местности и горным дорогам. Однако над Севастополем и Черным морем их действия были чрезвычайно эффективными. Вот два показательных примера. У побережья Крыма в Ялте средь бела дня, на глазах потрясенных очевидцев, немецкий средний бомбардировщик «Хейнкель» He 111 торпедировал пассажирский лайнер «Армения», направлявшийся в порт Туапсе на восточном побережье Черного моря. В результате затопления этого несчастливого госпитального судна, 7 ноября 1941 г., погибли не менее пяти тысяч человек, в том числе много раненых солдат, гражданских лиц и их семей. Выжили только восемь человек. Другой успех пикирующих бомбардировщиков, в большей степени достойный похвалы, — удар по крейсеру «Червона Украина» в Южной бухте Севастополя 12 ноября 1941 г. Крейсер затонул на следующий день, но изобретательный Черноморский флот сумел поднять все корабельные 130-мм орудия и использовать их для обороны города.

Одной жительнице Ялты повезло — она не погибла вместе с «Арменией». Восемнадцатилетняя Евдокия Сикорская, студентка фармацевтического факультета, должна была подняться на борт корабля в Ялте. Она пришла на пристань рано утром 7 ноября, но не успела к отплытию. Наблюдая, как «Армения» поднимает якорь, девушка решила присоединиться к солдатам, которые пешком направлялись в Севастополь. Во время обороны города она служила санитаркой и вынесла с поля боя не менее шестидесяти четырех человек. Семьдесят лет спустя ей по-прежнему слышались голоса раненых солдат: «Девочка, не бросай меня». Несколько лет назад Сикорская пела в хоре ветеранов Великой Отечественной войны в Ялте. Среди зрителей сидел пожилой человек, весь в орденах и медалях, который не мог оторвать от нее взгляда. «Мы знакомы?» — спросила она его после концерта. «Я помню ваши глаза», — ответил ветеран. Юная девушка пожертвовала солдату свою кровь и тем самым спасла ему жизнь [1288].

В день трагедии с «Арменией» Октябрьский записал в дневнике, что сегодня у него «двойной праздник» — двадцать четвертая годовщина советской власти и телеграмма от Сталина и Шапошникова, назначавшая его «руководителем обороны Севастополя». В телеграмме указывалось: «Севастополь ни при каких условиях не сдавать». Что касается госпитального судна, то он «сам лично передал приказание ни в коем случае не выходить из Ялты до 19:00, то есть до темноты… командир приказание получил и, несмотря на это, вышел из Ялты в 8:00» [1289]. Октябрьский не упомянул о том, что «Армения» не должна была заходить в Ялту по пути из Севастополя. Цель отклонения от маршрута и последующего отплытия в светлое время суток так и осталась невыясненной. Некоторые исследователи утверждают, что руководители НКВД хотели эвакуировать сотрудников, их семьи, важные документы, а также ценные произведения искусства из дворцов Ялты, которые не должны были попасть в руки немцев [1290]. Манштейн, посетивший Бахчисарай 7 ноября, не упоминает о гибели судна в своем военном дневнике. Он подробно описывает трудности, с которыми столкнулись войска на подходах к Севастополю, и прибавляет: «Осмотрел старый татарский дворец. Очень живописно. Музей» [1291]. Совершенно очевидно, что немецкий главнокомандующий не утратил интерес к военному туризму, проявившийся в июне 1940 г. во время гораздо более легкого похода от Соммы к Луаре во Франции [1292].

Наступление одиннадцатой армии в Крыму поддерживали румынские соединения. Кроме моторизованного подразделения Корне, приданного бригаде Циглера в составе LIV корпуса, Манштейн имел в своем распоряжении румынский горный корпус, состоявший из 1-й горной и 8-й кавалерийской бригад, а также 19-го артиллерийского полка. Первоначально этому корпусу была поставлена задача связать советские войска на восточных подступах к Крыму, пока основные силы одиннадцатой армии будут штурмовать Ишуньские позиции. После того как 28 октября немецкие войска преодолели оборону противника, Манштейн приказал румынам на следующий день перейти в наступление, поставив им задачу сформировать второе направление атаки на Крым.

На разных участках фронта операция румынских частей развивалась по-разному. 8-я кавалерийская бригада была остановлена у Геническа, тогда как 1-я горная бригада действовала успешнее и продвинулась до Сальковского перешейка, пока отступающие советские войска не взорвали мосты на Крымский полуостров. 31 октября 1-я горная бригада переправилась в Крым по понтонному мосту, наведенному немецкими инженерами. 8-я кавалерийская бригада румынской армии проследовала тем же маршрутом и присоединилась к XLII корпусу в операциях по очистке Керченского полуострова.

Тем временем 1-я горная бригада продвигалась на юг, 5 ноября вышла к берегу Черного моря в районе Судака, преодолев 180 километров за четыре дня (несомненное достижение), и приняла участие в очистке Крымских гор от остатков Приморской армии Петрова. 10 ноября румынскому горному корпусу была поставлена задача защищать береговую линию между Судаком и Алуштой и преследовать появившиеся в горах партизанские группы, которые начали угрожать немецким коммуникациям. К концу ноября корпус был усилен 4-й горной бригадой, что позволило Манштейну использовать эти специальные войска в наступлении на Севастополь [1293]. По всей видимости, Манштейн скептически относился к своим румынским союзникам. Например, в середине октября 1941 г. в официальном докладе о ситуации на фронте он отмечал, что румынский корпус «способен только выполнять охранные задачи, но не годен к наступлению или сложным оборонительным задачам» [1294]. Вероятно, на его мнение повлияла резкая критика румын, которую он слышал от своего штаба, когда принимал командование одиннадцатой армией, а также действия румынской третьей армии во время оборонительной и контратакующей фаз сражения у побережья Азовского моря [1295].