Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

В конце августа прибыли подкрепления (в основном 16-я дивизия из Одессы) численностью около тридцати пяти тысяч человек, но союзники еще не высадились на берег. Меншиков ошибочно решил, что непосредственная угроза Севастополю миновала. Например, всего за два дня до вторжения союзников 14 сентября 1854 г. он с уверенностью писал: «Мои предположения полностью оправдались; враг не осмелился на высадку, и окончание летнего сезона делает десант невозможным» [389]. Однако русский главнокомандующий не учел политическое давление на руководителей армии и флота союзников, которое заставило их отважиться на высадку в Крыму ранней осенью, несмотря на растущую опасность сезонных штормов и краткий период кампании до начала зимы. Меншиков не был одинок в своем заблуждении: сам царь Николай I считал, что если союзники и решатся на вторжение, то только весной. К сожалению, время было не на стороне русских.

Для защиты Севастополя с северной и южной стороны срочно требовался ремонт уже существующих фортов и сооружение новых. Например, старый Звездный форт на севере совсем обветшал. На юге строительство полукольца оборонительных сооружений шло медленно — как и укрепление существующих. Две русские дивизии, вышедшие маршем из Бессарабии (современная Молдова) после высадки союзников на крымском берегу в середине сентября, прибыли только к началу Инкерманского сражения 5 ноября 1854 г. В отсутствие железных дорог им пришлось пройти пешком около 500 километров. Таким образом, Меншиков был вынужден принимать бой на реке Альма не в той ситуации, в которой ему хотелось бы, а подчиняясь обстоятельствам. К несчастью для русских, он совсем не подходил для решения этой важной задачи — из-за личных качеств и отсутствия профессионального опыта. Более того, несмотря на ограниченные подкрепления, которые получил Меншиков, а также развернутые позже, Севастополь не был в безопасности. Исход этого первого сражения между российской армией и войсками союзников дал направление всей последующей кампании, хотя и не предопределил ее [390]. Многие критические моменты зависели от личностей и действий командиров, от боевого духа и стойкости солдат, а также в значительной степени от столкновения мнений, ошибок и случайностей.

Сражения на суше, несмотря на совершенствование военной техники и тактики на протяжении столетий, по-прежнему в значительной степени зависят от местности и от таких оперативных факторов, как соотношение сил, время и пространство [391]. Меншиков догадывался, что союзники могут высадиться в окрестностях Евпатории, но не был уверен, что они не попытаются выйти на берег где-то еще. И действительно, любая первая высадка могла оказаться либо отвлекающим маневром, либо операцией поддержки, а не главным событием. Затем силы союзников могли соединиться у Симферополя, административного центра полуострова, или, что более вероятно, у военно-морской базы Севастополя, который считался целью кампании. Поэтому перед русскими войсками стояли четыре задачи: защищать Севастополь, охранять южное и восточное побережье, в том числе Керченский полуостров, обезопасить линии снабжения в Крыму и, наконец, противостоять предполагаемому главному десанту союзников на западном побережье.

В дополнение к Черноморскому флоту, базировавшемуся в Севастополе, российские сухопутные войска, расквартированные в Крыму летом 1854 г., включали три основные группировки: гарнизон Севастополя, который впоследствии был усилен флотскими экипажами и осужденными моряками, войска, охраняющие внутреннюю часть Крыма и коммуникации, а также регулярная армия. Структура управления этими силами была сложной — два отдельных главнокомандующих и несколько подчиняющихся им высших офицеров армии и флота, обладавших значительной автономией. Например, Меншикову не подчинялся генерал П. Ф. Хомутов, под началом которого находилось около двенадцати тысяч человек на востоке Крыма и на северо-западе Кавказа. В его обязанности входила защита главной линии снабжения от Азовского моря к Севастополю через Керчь и Феодосию. Между сухопутными и военно-морскими силами, находившимися под командованием Меншикова, тоже не было достаточной координации. Он сам занимал должность командующего Черноморским флотом, но на практике управлял им его начальник штаба вице-адмирал Корнилов. Под началом Корнилова как губернатора Севастополя находился гарнизон города. Командная структура еще больше усложнялась тем, что у Корнилова был помощник — заместитель командующего флотом вице-адмирал Нахимов (номинально его начальник), а у Меншикова — генерал-лейтенант Ф. Ф. Моллер. Более того, значительная часть — но не все — войск, которые можно было мобилизовать на отражение вторжения союзников, находилась в составе 6-го армейского корпуса под командованием генерала от инфантерии Петра Дмитриевича Горчакова. Из трех дивизий его корпуса только две (16-я, полностью укомплектованная, и 17-я, без одного полка) под командованием генерал-лейтенантов О. А. Квинцинского и В. Я. Кирьякова соответственно уже находились в Крыму.

Просто удивительно, как при наличии такого количества начальников русская система управления войсками вообще работала. Но высшие офицеры, по крайней мере, были связаны общими узами языка, традиции и патриотизма. Эти преимущества отсутствовали у высшего командования союзников, которое по сути не было объединенным. Крымскую кампанию планировали и осуществляли французские и британские руководители армии и флота (для более старшего поколения — бывшие враги) в тесной координации с турками, а впоследствии и с армией королевства Пьемонт-Сардиния, которые играли вспомогательную роль. Коллективное управление кампанией редко приводит к выработке общего плана или к согласованным действиям. Неизбежная слабость командной структуры союзников, у которых отсутствовали главнокомандующий и объединенный штаб, стала очевидной после начала боев. Однако в Крымской кампании наблюдались серьезные недостатки в управлении войсками с обеих сторон. Русские первым делом должны были определиться с ответными действиями на подтвержденные сведения о вторжении флота союзников. На этом и последующих этапах принимаемые Меншиковым решения, верные или неверные, в значительной степени определили результат всей кампании для русских.

Десантные операции, требующие безупречной согласованности действий армии и флота (а впоследствии и авиации) по сути своей очень сложны, рискованны и обычно заканчиваются неудачей при плохом планировании и управлении. Например, в конце XVIII и в начале XIX в. Британия получила печальный опыт неудачных операций подобного рода. Провал русско-британского вторжения в Голландию в 1799 г. (несмотря на первоначальный успех) и британской экспедиции на Валхерен (закончившейся полной катастрофой) десятью годами позже, служили серьезными напоминаниями о неизбежных трудностях. В XX в. только успешные высадки на Сицилии и в Нормандии соответственно в 1943 и 1944 гг. смогли смыть пятно неудачи при Галлиполи в 1915 г.