Николай Троицкий - Император Наполеон

Военное министерство Наполеон передал в железные руки маршала Л. Н. Даву. Удивительно, как и почему дезориентирован автор отличной книги «Сто дней» Д. Вильпен, полагающий, будто Наполеон «всегда относился к Даву с недоверием» и даже «завидовал (? — Н. Т.) маршалу, чья слава затмевала (?? — Н. Т.) его собственную» [1653] Там же. С. 238–239. . В действительности же после их первого совместного похода в Египет 1798–1799 гг., когда Наполеон присматривался к Даву, этот маршал стал, по справедливому определению Е. В. Тарле, «любимцем Наполеона» [1654] Тарле Е. В. Цит. соч. С. 471. , о чем свидетельствует и уже цитированное мной в этом томе высказывание императора на острове Святой Елены: Даву — «один из самых славных и чистых (в смысле бескорыстных. — Н. Т.) героев Франции» [1655] Hourtoulle F. Davout le terrible. P., 1975. P. 3. .

На ответственный пост министра иностранных дел Наполеон вернул Армана де Коленкура — одного из самых близких лично к нему сановников. Это назначение и во Франции, и в Европе было воспринято позитивно. Ведь Коленкур как дипломат всегда слыл поборником мира: будучи послом в России, с 1807 по 1811 г., он все делал для сохранения русско-французского союза; перед войной 1812 г. настойчиво отговаривал Наполеона от нашествия на Россию, а в 1814 г., впервые возглавив внешнеполитическое ведомство, приложил колоссальные усилия для того, чтобы склонить императора к заключению, «пока не поздно», мирного договора с державами шестой коалиции. Тогда эти его усилия успеха не имели, но почему бы не теперь?

Точно рассчитанными и вполне ожидаемыми выглядели почти все (кроме одного) другие назначения на министерские посты: Ж. Ж. Р. Камбасерес — министр юстиции, М. М. Ш. Годен — министр финансов, Д. Декре — морской министр, А. М. Лавалетт — генеральный директор почтового ведомства. Зато возвращение Жозефа Фуше на место министра полиции стало неожиданностью, озадачившей и современников, и позднее — историков. Отметив, что Фуше «перекинулся к Наполеону (от Бурбонов. — Н. Т.) в последний момент», А. 3. Манфред подчеркивал: «…это назначение было, несомненно ошибочным шагом; по выражению одного из современников, назначить Фуше министром полиции значило поселить измену в собственном доме» [1656] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 679. .

Что толкнуло Наполеона к такому шагу? Думается, лучше всех объяснил это Е. В. Тарле [1657] Далее цит.: Тарле Е. В. Цит. соч. С. 473–474. . Во — первых, Фуше «ухитрился перед самым въездом Наполеона в Париж (20 марта. — Н. Т.) вызвать против себя гнев Бурбонов и опалу», что, конечно же, император принял к сведению. Главное же, Наполеон знал и ценил исключительные способности Фуше к раскрытию любых заговоров и к изысканию негласной информации на любые темы. Император все еще находил, что такой министр полиции более полезен ему, нежели опасен, и лишь помог вести засекреченное наблюдение за ним. Когда же главный наблюдатель Флери де Шабулон раскрыл похожий на измену контакт Фуше с Меттернихом, Наполеон вызвал министра «на ковер», но тот артистически увильнул от изобличения. Наполеон отпустил его со словами: «Вы изменник, Фуше! Мне бы следовало приказать, чтобы вас повесили». Фуше, изогнувшись в верноподданническом поклоне, робко возразил: «Я не разделяю это мнение вашего величества». Этот разговор состоялся перед самым отъездом Наполеона на фронт — разобраться с Фуше у него тогда не хватило времени. Позднее, уже на острове Святой Елены, он признается в разговоре с генералом Г. Гурго: «Если бы я победил при Ватерлоо, то сразу бы приказал расстрелять его» [1658] Цит. по: Вильпен Д., де. Цит. соч. С. 420. .

Наполеон не пожалеет о том, что назначил военным министром Даву. «Железный маршал» оказался первоклассным чиновником. Именно он обеспечил ускоренную мобилизацию кадровых войск и Национальной гвардии, а также боевую подготовку резервов [1659] См.: Егоров А. А. Цит. соч. С. 238. . Но на полях сражений Наполеону будет его очень недоставать — как, собственно, и многих других маршалов. Бертье, Мармон, Макдональд, Виктор, Удино остались верны Бурбонам; Массена, Лефевр и Мортье по болезни, Сен-Сир по убеждениям и еще трое по возрасту (Монсею было за 60 лет, Серрюрье — за 70, Келлерману — под 80) оказались не у дел, а Периньон и Ожеро были изгнаны за потуги к измене в 1814 г. В строю оставались, кроме Даву, Ней, Сюше, Сульт, Журдан, Брюн и новый (с 15 апреля 1815 г.), хронологически последний, 26-й в созвездии наполеоновских маршалов Груши. Из них Сюше командовал Альпийской армией, обороняя Лион, а Брюн — другими войсками у южных границ Франции, Журдан возглавлял парижский военный округ. Таким образом, Наполеон смог взять с собой в последний поход — на север, в Бельгию, — только трех маршалов: Нея, Сульта и Груши. Даву как военный министр был оставлен в столице. Наполеон так и сказал ему: «Я не могу доверить Париж никому, кроме вас» [1660] Егоров А. А. Цит. соч. С. 238. .

Наверное, мой читатель уже недоумевает: а где же Мюрат? Вот кто был бы позарез нужен Наполеону при Ватерлоо! Увы! — Мюрат, этот «южный Бернадот», как прозвал его Наполеон, запутался в головоломной афере, которую сам и затеял крайне неосмотрительно [1661] Подробно об этом см.: Тюлар Ж. Мюрат, или Пробуждение нации. М., 1993. С. 323–329. . Узнав о возвращении Наполеона с Эльбы во Францию, он 14 марта отправил ему письмо, полное восторга перед императором и раскаяния в собственном предательстве, а 18 марта объявил войну Австрии. При этом он не посчитался с переданной через связного просьбой Наполеона не спешить, поскольку Наполеон тогда рассчитывал договориться с Австрией о ее нейтралитете. «Мой связной, — вспоминал Наполеон на острове Святой Елены, — пал перед ним на колени, чтобы помешать ему сделать это, но все его уговоры оказались тщетными»: Мюрат не стал его слушать. Он в те дни загорелся идеей объединить всю Италию, а потом поделить ее с Наполеоном. Импульсивная скороспелость его решений и авантюризм действий привели Наполеона в ярость, особенно после того как он узнал, что 2–3 мая при Толентино Мюрат был разбит австрийцами и бежал из Неаполя, а его жена Каролина (сестра Наполеона) отдала себя во власть победителей. Когда Мюрат высадился на французском побережье, в Канне, и дал знать о себе, Наполеон не пожелал его принять, но, наказав Мюрата, еще хуже сделал себе самому. Но осознает он это с досадой на себя лишь в день битвы при Ватерлоо.

В условиях, когда его маршалы оказались разобщенными и даже разделенными на враждебные лагеря, Наполеон был особенно рад, собрав у себя вместе родных братьев и «маму Летицию». Первым (уже 23 марта) приехал к нему в Париж Жозеф, а вслед за ним Люсьен (9 мая), Жером (27 мая) и Летиция (1 июня). Все они вместе с Гортензией старались, как могли, по-родственному поддержать Наполеона в его государственных, военных и прочих заботах и в личных переживаниях. Ближе всех к нему из братьев был в то время, пожалуй, Люсьен, который вновь — после десяти лет разлада — протянул брату — императору руку помощи, как это было 18 брюмера 1799 г. Обрадованный император наградил его орденом Почетного легиона и дал ему место в Палате пэров.