Николай Троицкий - Император Наполеон

Наверное только теперь депутаты, наконец, поняли то, чего до сих пор странным образом не понимали: «убрав Наполеона, они возвращают Людовика XVIII и сами приговаривают себя» [1868] Вильпен Д., де. Сто дней, или Дух самопожертвования. М., 2003. С. 511. , - иными словами, из двух зол выбрали явно большее.

Первые шаги новой власти были подчеркнуто карательными, причем роль главного карателя подневольно, но все-таки взял на себя Фуше. Именно ему как министру полиции король поручил составить проскрипционные списки всех противников своего режима. 24 июля Фуше публикует сразу два списка антироялистов: в первый из них вошли 19 военных служак, которые должны были предстать перед военным трибуналом; во второй — 38 гражданских лиц, с которых надлежало взять подписку о невыезде до окончательного решения их судьбы. В этих списках — «все товарищи Фуше, бывшие с ним во Временном правительстве, последние его товарищи по Конвенту, товарищи по революции <���…>. Только одно-единственное имя отсутствует в нем — имя Жозефа Фуше». Это свое наблюдение Стефан Цвейг тут же уточняет: «Вернее, оно не отсутствует. Имя Фуше стоит в документе. Но не в тексте, не среди обвиняемых министров Наполеона, а в качестве подписи королевского министра, отправляющего на смерть или в изгнание всех своих прежних товарищей, как имя палача» [1869] Цвейг С. Жозеф Фуше // Собр. соч.: В 7 т. М., 1963. Т. 4. С. 608–609. .

При этом «палач», верный себе, своей натуре, «заметает» на всякий случай отдельные следы: кто-то «забыт» и вообще не попал в список, как Жан — Жак Режи Камбасерес, а кто-то вычеркнут, как Бенжамен Констан. Лазар Карно, оставшийся в одном из списков, гневно осведомился у Фуше: «Куда же мне теперь идти, предатель?» Фуше лишь усмехнулся: «Куда хочешь, дурак» [1870] Цит. по: Вильпен Д., де. Цит, соч. С. 611. .

Двумя первыми списками палаческая «арифметика» Фуше не ограничилась. Были и другие. В. А. Бутенко насчитывал в целом — в двух списках — до 300 имен, а хорошо осведомленный А. — М. Лавалетт даже 2 тыс. [1871] См. об этом: Егоров А. А. Фуше. Ростов н/Д., 1998. С. 362–363. Впрочем, роялисты на всех уровнях власти чинили расправу с инакомыслящими (в первую очередь с бонапартистами) и в обход списков, но в угоду и к выгоде «христианнейшего короля».

«Белый» террор второй Реставрации (как и первый) начался сразу по прибытии Людовика XVIII в Париж [1872] См.: Вильпен Д., де. Цит. соч. С. 614; История Франции: В 3 т. М., 1973. Т. 2. С. 178–179. . Кстати, само понятие «белый террор» впервые в истории появилось именно в то время во Франции — по цвету знамени и герба (белых лилий) Бурбонов. Уже к августу 1815 г. число арестованных достигло 70 тыс. Только военные суды и чрезвычайные трибуналы вынесли 10 тыс. обвинительных (преимущественно смертных) приговоров. Около 100 тыс. человек были уволены с гражданской службы, а число уволенных из армии не поддавалось подсчету: «Возмущенные отказом от трехцветного знамени, войска массированно дезертируют, — читаем о том времени у Д. Вильпена, — тех же, кто остается, с легкостью увольняют» [1873] Вильпен Д., де. Цит. соч. С. 607. . Арестовывали и бросали в тюрьмы людей по малейшему подозрению в республиканизме и бонапартизме, а также по ходячему обвинению в том, что они благодаря революции приобрели земли духовенства и верного Бурбонам дворянства.

Жертвами «белого» террора стали выдающиеся соратники Наполеона, его генералы и маршалы, прославившие Францию в борьбе с ее внешними врагами. Первым из них уже 9 июля, на следующий день после въезда Людовика XVIII в Париж, был арестован граф Антуан — Мари Лавалетт. Его заточили в тюрьму Консьержери, которая «пользовалась славой наихудшей из всех парижских тюрем» [1874] Делдерфилд Р. Маршалы Наполеона. М., 2001. С. 412. (здесь сидели перед казнью королева Мария Антуанетта, убийца Ж. — П. Марата Шарлотта Корде, вождь шуанов Ж. Кадудаль и др.). После того как Лавалетт был осужден на смертную казнь, к нему в камеру смертника допустили проститься его жену Эмилию (урожденную Богарне, племянницу Жозефины). Оставленные наедине супруги обменялись одеждой. Эмилия заняла место мужа в камере, а он в платье жены, прикрыв лицо платком, вышел из камеры и миновал караульные посты. Этот, нашумевший на всю Европу, побег Лавалетта спас и продлил ему жизнь на 15 лет, однако жене его стоил слишком дорого: некоторое время тюремщики «христианнейшего короля» продержали ее в той же камере, а когда освободили, она вследствие пережитых ею в судьбе мужа потрясений лишилась рассудка. Наполеон, узнав (на острове Святой Елены) о жертвенном подвиге Эмилии, назвал ее «настоящей героиней Европы» [1875] Лас — Каз Э. Цит. соч. Кн. 1. С. 430. О судьбе А. — М. Лавалетта см.: Dictionnaire Napoléon / Sous la direction de J. Tulard. Fayard, 1999. T. 2. Р. 163. .

2 августа был арестован и 19-го расстрелян другой генерал и граф — Шарль — Франсуа Лабедуайер. «После краткой беседы со священником он сам командует взводом солдат, который приготовился его расстрелять: “Друзья мои, стреляйте и не промахнитесь!.. Целься… Огонь!”» [1876] Вильпен Д., де. Цит. соч. С. 613. . Так же героически вели себя при аресте, на суде и под пулями взвода карателей еще два наполеоновских генерала — братья Константен и Сезар Фоше. Когда их расстреливали (27 сентября 1815 г.), «братья держались за руки» [1877] Там же. . А пока судили и казнили Лабедуайера и братьев Фоше, в Консьержери ждал своей очереди один из наиболее прославленных маршалов Наполеона Мишель Ней — герцог Эльхингенский и князь Московский, «храбрейший из храбрых».

Ней был арестован еще 3 августа. Людовик XVIII повелел судить его за мартовскую измену судом специально учрежденного военного трибунала, в состав которого вошли четверо наполеоновских маршалов, недавних сослуживцев Нея (Ж. Б. Журдан, А. Массена, П. Ф. Ожеро и Э. А. Мортье), а также еще три высокопоставленных, малоизвестных офицера [1878] Подробно о судебном процессе М. Нея см.: Делдерфилд Р. Цит. соч. С. 417–421; Маршал Ней, князь Московский // Судебные драмы. 1902. № 11. С. 157–230; Егоров А. А. Маршалы Наполеона. Ростов н/Д., 1998. С. 316–319. . Маршал Л. Н. Даву, отказавшийся служить Бурбонам, но и не подвергшийся серьезным репрессиям, в те дни был уверен, что трибунал оправдает «храбрейшего из храбрых»: «Никто не сможет осудить такого человека. Никто, даже Рагуза!» (т. е. Мармон, герцог Рагузский). Однако сам Ней почему-то выразил недоверие трибуналу и потребовал, чтобы его, пэра Франции, судил не военный трибунал (больше половины которого составляли его боевые соратники), а суд Палаты пэров, где верховодили противники бонапартизма.

Суд Палаты пэров был скорым, а приговор его, как и следовало ожидать, жестоким. Прозаседав три дня, с 4 по 6 декабря, пэры проголосовали за меру наказания своему, самому выдающемуся из них, коллеге: 109 голосов — за смертную казнь, 17 — за ссылку, пятеро воздержались. За смертный приговор Нею голосовали в Палате пэров и пять бывших маршалов Франции: предатель О. — Ф. Мармон, уклонист К. — П. Виктор и три отставных старейшины маршальского созвездия: Ф. Э. Келлерман, Д. Периньон, Ж. М. Ф. Серрюрье, жить которым оставалось уже недолго: Келлерману — 5 лет, Серрюрье — 4, Периньону — 3 года.