Максим Грачёв - Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Эта мысль содержится в философском трактате «Хуайнань-цзы». Там сказано: «Некогда Желтый предок управлял Поднебесной, а помогали ему Лиму и Тайшаньцзи. Они упорядочили движение солнца и луны, урегулировали чередование эфира инь и ян , расчленили границы четырех сезонов, определили календарный счет, провели различие между мужчиной и женщиной, обозначили границу между самками и самцами, внесли ясность в положение высших и низших, установили деление на благородных и худородных, повелели сильным не нападать на слабых, многим не чинить бесчинств над немногими. И тогда народ сохранил свою жизнь и не умирал преждевременно. Урожай вовремя созревал, и не было стихийных бедствий. Все чиновники были справедливы и не знали корысти. Высшие и низшие жили в гармонии, и никто не превосходил другого. Законы и распоряжения были ясны, и не было в них темного». Философы из Хуайнани. Указ. соч., с. 112.

Согласно преданию, после того, как во времена мифического государя Гао Яо ввели особые одежды для преступников, различающиеся по цвету в соответствии с тяжестью преступления, стало невозможно исправлять сердца людей нравственным чувством стыда. Современные исследователи полагают, что это была наиболее ранняя система наказаний, предшествующая так называемым «пяти наказаниям», возникшим, скорее всего, в период Чжаньго (V–III вв. до н. э.). Смысл таких наказаний заключался не в том, чтобы нанести человеку телесные повреждения, имеющие, как известно, необратимый характер. Гораздо важнее было выделить преступника среди людей, тем самым выставить его на всеобщее порицание. Позднее, с введением писаных законов и установлением системы «пяти наказаний» (татуирование, отрезание носа, отрубание ног, кастрация и смертная казнь) практика публичного осуждения преступника продолжала существовать, представляя собой способ морального воздействия на обвиняемого, постулируемый представителями конфуцианского учения. При этом в представлениях ханьских правоведов обе системы наказания должны были действовать как некий единый механизм, что, по всей видимости, должно было сделать судебную систему максимально эффективной. В ханьском трактате «Бо ху тун и» («Всеобъемлющие рассуждения в зале Белого тигра»), в частности, сказано: «Одежда наказанных при помощи рисования знаков соответствовала пяти наказаниям. Наказуемый татуированием опоясывался повязкой. Наказуемый отрезанием носа носил красно-бурые одежды. Наказуемый вырезанием коленных чашечек покрывал тушью колени. Наказуемый кастрацией носил сандалии из травы. Наказуемый смертной казнью носил холщовую одежду без ворота». Кроме того, полагалось предать гласности проступок нарушителя законов, что осуществлялось путем подвешивание на его спине бамбуковой дощечки с фамильным знаком и описанием злодеяний этого преступника. Подр. см.: Миякэ Киёси. Син Кан дзидай-но сайбан сэйдо (Судебная система в периода Цинь и Хань). / Сирин. т. 81, № 2, 1998. В «Лунь юй» есть, к примеру, такие слова: «Если наставлять народ путем [введения] правления, основанного на законе, и поддерживать порядок [угрозой] наказания, то народ станет избегать наказаний и лишится [чувства] стыда. Если наставлять народ путем [введения] правления, основанного на добродетели, и поддерживать порядок путем [использования] Правил, то [в народе] появится [чувство] стыда и он исправится». Переломов Л.С. Указ. соч., с. 306.

Единые законы, установленные в период Чжоу, со временем обросли массивными и порой весьма противоречивыми комментариями, разобраться в которых было сложно даже потомственным ученым. Об этом см.: Чжоу ли чжу шу (Чжоуские ритуалы с комментариями). / Ши сань цзин чжу шу («Тринадцатикнижье» с комментариями). Шанхай, 1935, т. 1. с. 870–871.

Как видно из «Хань шу», после того как воцарилась династия Хань ее основатель Гао-цзу первоначально «сократил законы до трех разделов», но впоследствии «законов из трех разделов [оказалось] недостаточно, чтобы пресечь преступления», а потому был введен единый свод законов, состоящий из девяти разделов. Позднее к нему стали создаваться пояснения и в итоге даже знатоки правовых норм путались в их разнообразии. Чжунго лидай фасюэ вэнь сюань (Изборник китайской правовой мысли по историческим периодам). Под ред. Гао Чао и др. Пекин, 1983, с. 306, 309.

Перифраз из «Хань шу», где сказано: «Когда [император] Сяо-у (т. е. У-ди, 140-87 гг. до н. э. — М.Г. ) вступил на престол… законы [состояли] из 359 разделов. Только о смертной казни [говорилось] в 409 статьях, [что имело отношение к] 1882 делам. Для сравнения [были приведены записи] о 13472 уже решенных делах о преступлениях, [караемых] смертью. [В результате] документы заполнили хранилища [судебных ведомств], а ведающие [этими делами чиновники] не могли их все [даже] прочесть». Чжунго лидай… Указ. соч., с. 309. В другом китайском произведении периода Хань описана похожая ситуация: «Статуты и указы покрываются пылью и поедаются книжным червем в помещениях хранилищ; если уж чиновники не в состоянии посмотреть их все, то что же говорить о невежественном народе? Вот почему вынесение приговоров по судебным делам происходит все чаще, а нарушений запретов простолюдинами случается все больше». Хуань Куань. Спор о соли и железе (Янь те лунь). Пер. с кит., коммент. и прилож. Ю.Л. Кроля. М., 200, т. II. с. 179.

Досл. «радостью и гневом».

Досл. «любви и ненависти».

Неточная цитата из жизнеописания Хуань Таня, содержащегося в хронике «Хоу Хань шу». Хонтё мондзуй. Указ. соч., с. 47.

Перифраз из китайской хроники «Вэй шу», где сказано: «Установленные законы непременно должны осуществляться на практике. [Только] принятые наказания могут вызвать уважение к строгому порядку вещей. Когда закон не действует, лучше уж совсем без законов. Когда наказания не могут поддерживать порядок, лучше [и вовсе] отменить наказания». Вэй шу (История династии Вэй). Пекин, 1985, т. 2. с. 389.

Речь идет о ханьском Вэнь-ди (179–156 гг. до н. э.), который, по преданию, прежде чем вступить на престол, пять раз отказывался от него. По всей видимости, данную историю следует рассматривать как дань конфуцианской традиции, требовавшей многократных отказов от ответственного поста, а также как стремление историографов представить императора образцом скромности и добродетели. Сыма Цянь. Указ. соч., т. 2, с. 224; Вэнь сюань. Указ. соч., с. 844.

Неточная цитата из произведения знаменитого ханьского литератора Янь Цзы-юаня (Ян Сюнь, 53 г. до н. э. — 18 г. н. э.). Вэнь сюань. Указ. соч., с. 1064.