Максим Грачёв - Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Сугавара-но Корэёси (812–880). В 835 году в возрасте 24 лет получил свою первую учёную степень. Спустя шесть лет написал литературный шедевр (яп. тайсаку , аналог современной диссертации) и был назначен заместителем главы столичной школы чиновников Дайгаку. В 853 году становится профессором изящной словесности (яп. мондзё хакасэ ) и в том же году возглавляет Дайгаку. Позднее осуществил успешную придворную карьеру, занимая ряд ключевых должностей (управитель Левой половины столицы, заместитель главы Палаты цензоров, глава Министерства Наказаний, старший помощник главы Министерства Церемоний). В 872 году был назначен придворным советником (яп. санги ). Помимо этого, Сугавара-но Корэёси принимал участие в публичных чтениях китайских литературных и исторических сочинений («Вэнь сюань», «Хань шу», «Гун шу цзи яо») при дворе государей Монтоку и Сэйва, а также составлении законодательного свода «Дзёган кякусики» (Внутриведомственные установления и служебные инструкции период Дзёган) и «Нихон монтоку тэнно дзицуроку» (Истинные записи о государе Японии Монтоку). Сугавара-но Корэёси считался одним из непревзойденных мастеров стихосложения, который оттачивал свое мастерство в поэтических состязаниях с Оно-но Такамура (802–852) и Оэ-но Отондо.

Перифраз из «Лунь юй»: «Чем больше [я] всматриваюсь в учение [Учителя], тем возвышеннее оно кажется; чем больше я стараюсь проникнуть в него, тем тверже оно оказывается». Переломов Л.С., Указ. соч., с. 365.

Цитата из «Хоу Хань шу». Хонтё мондзуй. Указ. соч., с. 80.

Выражение из литературной энциклопедии «Вэнь сюань». Вэнь сюань. Указ. соч., т. 2, с. 1131.

Неточная цитата из «Вэнь сюань». Вэнь сюань. Указ. соч., т. 1, с. 2.

В данном случае Сугавара-но Митидзанэ выражает мнение высокообразованного человека о проблеме падения престижа образования, которое может привести к необратимым последствиям и грозит гибелью государству (похожие рассуждения можно найти и у других хэйанских авторов, например, Миёси-но Киёюки, Сугавара-но Фумитоки, Фудзивара-но Ацумицу). Хорошо известно, что знание письменного китайского языка (кит. «вэньянь» , яп. «камбун» ) было насущной необходимостью для представителей как придворного, так провинциального чиновничества. Эта необходимость обуславливалась в первую очередь тем, что именно «вэньянь» был языком официальной документации. К тому же, в среде аристократов на китайском литературном языке было принято составлять дневники и различные документы частного порядка, что подтверждается огромным массивом актовых и эпиграфических материалов, сохранившихся от периодов Асука-Хэйан. Однако открытым остается вопрос: насколько глубоки были знания китайского языка среди древне и раннесредневекового японского чиновничества? Что касается выходцев из семей, профессионально занимающихся изучением китайской изящной словесности (Ки, Мияко, Миёси, Оно, Оэ, Сугавара и т. д.), правовой мысли (Киёвара, Окивара, Аябэ и т. д.), а также астрологии и календарного дела (Абэ, Камо, Имибэ и т. д.), то можно говорить о хорошем знании «вэньяня». Другое дело — степень освоения китайского языка представителями тех родов, чья профессиональная сфера деятельности не была связана с постоянным штудированием китайских текстов. В хэйанских источниках сохранились многочисленные упоминания о том, насколько тяжело шел процесс изучения китайского литературного языка, который, ради справедливости, необходимо сказать, был иностранным для японцев. Помимо этого, достаточно часто встречаются примеры плохого знания «вэньяня» уже взрослыми аристократами: неспособность прочесть один или несколько иероглифических знаков; написание иероглифов с ошибками; неумение сделать разметку текста (т. е. незнание основ грамматики). Напр., см.: (Годансё. Тюгайсё. Фукэго (Записи и размышления О[э-но Масафуса]. Заметки Нака[хара-но Моромото]. Речи богатых домов). Сер. «Син Нихон котэн бунгаку тайкэй». Токио, 1997). Представляется, что в слабом знании китайского языка чиновниками отчасти было виновато и само государство. Известно, что уже в начале IX столетия начали составляться энциклопедические справочники по праву, придворным ритуалам, системе составления государственной и частной документации и т. д. Каковы бы ни были задачи составления такого рода сводов (стандартизация законов, ритуальной практики, форм документации или необходимость уподобления китайской придворной культуре), но именно они стали использоваться придворными и провинциальными чиновниками в качестве своеобразных «шпаргалок» при составление различных письменных творений. К тому же, обособление самых знатных аристократических родов (Фудзивара, Минамото и некоторые др.) от остальных придворных фамилий породило обычай, когда высокопоставленный чиновник при составлении официального документа или частного послания пользовался услугами знатока изящной словесности, что, разумеется, не способствовало лучшему пониманию китайских классических текстов.

Автор намекает на обыкновение знаменитого философа и государственного деятеля периода Хань Дун Чжун-шу (179–104 гг. до н. э.) опускать полог во время проведения занятий со своими учениками.

Известно, что знаменитый литератор периода Суй Сюэ Дао-хэн писал свои произведения, отстукивая ногой ритмы на стене. В его биографии, помещенной в хронике «Суй шу», к примеру, описан следующий эпизод: «Дао-хэну, когда он занимался совершенствованием горизонтального стиля письма, было необходимо сокрыться в уединенном кабинете. Однажды он лежал и как обычно притопывал по стене, но услышал, что за дверью кто-то есть. Хотя [Дао-хэн] очень разгневался, но это навело его на глубокие размышления». Хонтё мондзуй. Указ. соч., с. 81.

Автор намекает на сочинение Чжу Му (I–II вв. н. э.) «Цзюэ цзяо лунь», которое стало объектом подражания для многих более поздних китайских литераторов.

Здесь автор, опираясь на примеры из китайских произведений («Ши цзи», «Вэнь сюань»), высказывает опасения, что система защиты от назойливых незваных посетителей, сравниваемых с ласточками и воробьями навсегда оттолкнет от его дома истинных друзей, олицетворяемых фениксом.

Руйдзю сандай кяку. Указ. соч., т. с. 1–3.

Должность «адзэти» приблизительно соответствует понятию «генерал-губернатор».

В Японии периодов Асука, Нара и Хэйан существовало четыре основных типа законодательных актов: основные законы «рё» (установления относительно государственно-бюрократического устройства и системы землепользования) и «рицу» (предписания, устанавливающие соответствия определенных социально нежелательных поступков определенным наказаниям), а также «кяку» и «сики». К примеру, в китайском кодексе «Тан лю дянь» («Свод уложений для шести [министерств периода] Тан», 739 г.) различие между этими четырьмя типами законодательных актов объясняется следующим образом: «Люй (яп. „рицу“ ) определяют преступления с указанием точных мер наказания; лин (яп. „рё“ ) утверждают [административную] систему посредством создания образцов; кэ (яп. „кяку“ ) исправляют сделанное неправильно, путем запрещения нарушений; ши (яп. „сики“ ) устанавливают нормы для ведения дел посредством указания правил». Рю Рэн Ан. Тохо Тодэн (Законы [династии] Тан и [дальневосточная традиция). / Хорицу сэйдо (Законодательство). Под ред. Икэда Он и Лю Цзюнь-вэня. Токио, 1997, с. 17.