Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Историографическая традиция так выпятила вперед катастрофу при Белой Горе, что существует распространенное убеждение, будто с нее прекратилось и чешское сопротивление габсбургско-католическому феодально-реакционному натиску. На самом деле оно шло по восходящей линии вплоть до 1632 г.

В течение 20-х годов возраставшая борьба чешского народа была направлена против четырех основных видов гнета: во-первых, против еще более усилившегося крепостничества при сменившихся в значительной части помещиках; во-вторых, против налогового обложения; в-третьих, против военных гарнизонов и постов — наиболее прямого выражения иноземного насилия; в-четвертых, против католической реакции и религиозных преследований. Последний пункт, религиозный, в глазах буржуазных авторов незакономерно заслоняет все остальное, хотя и бесспорно, что он имел большое значение. Борьба за сохранение своей веры, — против католических миссионеров и иезуитов, любыми средствами «обращавших» чехов в католицизм, стала действительно в немалой мере знаменем сопротивления чешского народа своим угнетателям.

Дворяне и горожане, не желавшие принять католицизм, могли эмигрировать. Крестьяне были прикованы к своим нивам нуждой и к своим помещикам — крепостным правом. На месте, в глубине Чехии, разыгрывалась упорная повседневная борьба, стоившая жизни многим притеснителям и миссионерам. Подчас крестьяне с демонстративной легкостью «обращались» в католицизм, чтобы втайне сохранить старую веру, подчас их принуждали страшными насилиями, призывая войска, чтобы подавить их сопротивление. В Нетворжиче, возле Праги, крестьяне несколько лет давали отпор миссионерам и скрывались от них в лесах; на них делали облавы, в конце концов захватили их стада, тогда они, вооружившись вилами и кольями, ворвались в бург и отбили свой скот; сам Павел Михна, один из крупнейших после Валленштейна новых землевладельцев Чехии, прибыл на место со значительным войском и кровавой расправой завершил «обращение». В Рожмитале, чтобы узнать зачинщиков сопротивления, часть крестьян бросили в тюрьму, тогда остальные ушли в леса; ничего, успокаивал иезуит Кочел, подождем зимы, мороз заставит их вернуться домой, и тогда мы их обратим!

Особое упорство крестьяне проявляли на востоке и северо-востоке Чехии. На границе Лаузица их так и не удалось обратить в католичество вплоть до середины XVII в. Валленштейн, главные владения которого находились на севере Чехии, вокруг Итчины и Фридланда, несмотря на тысячи уловок призванных им иезуитов, спектакли, чудеса и т. д., несмотря на аресты и колесования крестьян, захваченных на евангелистских собраниях, несмотря на бесчинства солдат, добился лишь того, что многие его деревни наполовину опустели, но почти никто не был обращен. Среди народа распространились визионеры, пророки. Их лейтмотивом было: не может быть, чтобы бог оставил свой народ, он просто подвергает испытанию его верность и стойкость.

Случаи вооруженных выступлений крестьян в чешских землях против помещиков, сборщиков налогов, военных гарнизонов были очень многочисленны. Дени говорит о «долгой и монотонной истории этих рабских восстаний» [655]. Невыносимость феодально-крепостнической эксплуатации и взимание налогов, совершавшееся нередко под угрозой сожжения крестьянских домов, вызывали на протяжении 20-х годов новые и новые выступления.

Сразу после битвы у Белой Горы угроза крестьянского восстания начала нарастать настолько явно, что императору приходилось держать в Чехии гарнизоны. Уже в декабре 1620 г. наместник императора в Чехии князь Лихтенштейн сообщал ему, что в Раковицкой земле и в других областях происходят крестьянские волнения. В мае 1621 г. императорские солдаты в поместье Ландшкроун просили помощи против крестьян, которых собралось около 1 тыс. человек. В это же время известны выступления крестьян Градецкой земли. В июле 1621 г. староста сообщил в Прагу, что в окрестностях Вальвара крестьяне убили несколько императорских солдат. В 1620–1621 гг. во время валашского восстания в бою с войсками кардинала Дитрихштейна погибли сотни крестьян. Позднее «валашский край» долго оставался одним из важнейших районов народного антифеодального движения [656]. В 1623 г. несколько тысяч крестьян во главе с одним рыцарем, пострадавшим от конфискаций, действовали против феодально-католических войск в Крживоклатских лесах, пытались освободить от немцев Крживоклат, но были разбиты [657]. В этом году крестьянство настолько волновалось, что, опасаясь восстания по всей стране (так как «не доверяли крестьянам и опасались восстания», говорит Гиндели), венское правительство ввело имперские войска во многие города Чехии [658]. Однако эта мера оказалась обоюдоострой: постои и поборы настолько разжигали негодование чехов, что в 1624 г. по специальной просьбе наместника Лихтенштейна пришлось отвести солдат из большинства городов и местечек Чехии [659]. Но это, в свою очередь, облегчило новый подъем народной борьбы. В 1625 г. поднялась целая волна серьезных крестьянских движений. В Коуржимском округе несколько тысяч крестьян с успехом осадили и захватили город Коуржим, затем двинулись в Градецкую область, захватили здесь несколько замков, убивали дворян и вообще, говорит Пельцль, «свирепствовали так, как некогда табориты» [660]. Восстание многих деревень произошло во владениях фон Вартенберга; крестьяне предъявили свои требования, затем осадили его замок, выломали ворота и, ворвавшись внутрь, убили его и его жену.

Тогда же, почти одновременно с движением у Коуржима, — начались волнения на Севере Чехии, во владениях Валленштейна — в районе Фридланда и Либереца. Едва их подавили здесь, как восстало 600 крестьян в районе Ново Место и в имении иезуитской коллегии в Литомержицкой области [661].

Эти события крайне встревожили Валленштейна. Поскольку в Чехии в этот момент было мало войск, а города нельзя было оставлять без гарнизонов, по приказу императора туда снова были отправлены дополнительные силы. Они и подавили крестьянские движения, в том числе и в имениях Валленштейна [662].

Однако в 1626 г. крестьянские выступления в Чехии не прекратились. Это, по-видимому, объясняется взаимодействием с развернувшейся в это время крестьянской войной в Верхней Австрии. С одной стороны, чешское движение революционизировало австрийское крестьянство. Еще в начале верхнеавстрийских волнений секретарь Максимилиана Баварского Ранпек писал ему об опасности этого движения в особенности потому, что «крестьяне из Верхней Австрии имеют мысль связаться с богемскими крестьянами и бунтовщиками, и им оттуда [из Чехии] поступает военное снаряжение» [663]. Граф Мартиниц был убежден, что верхнеавстрийские крестьяне имеют соглашение с чешскими [664]. Бесспорно, что множество чешских крестьян, разбитых в 1625 г., переходило границу под знамена вождя австрийских крестьян Стефана Фадингера.