Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

1628–1629 гг. — рубеж в развитии Тридцатилетней войны. Первый этап ее закончился почти полной победой императора и католической реакции внутри Германии. Теперь вся Европа стоит перед угрозой осуществления универсалистских замыслов Габсбургов. К габсбургско-католическому блоку тесно примыкает также Польско-Литовское государство. Остальные государства встревожены развертывающейся агрессией, и в 30-х годах мы увидим их уже сплотившимися в широкую антигабсбургскую коалицию, которая и изменит ход Тридцатилетней войны. Смутные контуры этой будущей коалиции были заметны, как мы видели, уже в «датский период» (1625–1629 гг.) войны, но два ее главных участника — Франция и Швеция — в то время еще находились на заднем плане.

Однако именно этим двум государствам грозила непосредственная опасность: Франции — удушение в кольце габсбургских владений [138] Большинство исследователей ныне отвергают традиционный тезис немецких историков об агрессивности политики Ришелье в Тридцатилетней войне (см. Beller Е. Recent Studies on the Thirty Years War. — «The Journal of Modern History», Vol. III, № 1 March 1931). которое она при Ришелье дважды пыталась разорвать в Италии — в 1624 г. и в 1628 гг. (войны за Вальтелину и за Мантуанское наследство); Швеции — утеря балтийского господства и восстановление на шведском престоле католика Сигизмунда III руками его родственников и союзников — Габсбургов.

В роли организатора всеевропейской антигабсбургской коалиции выступил Ришелье. Как мы помним, он еще в 1624–1625 гг. выдвинул мысль, что гибельной для Империи была бы только война на два фронта, тиски между двумя армиями, и при посредстве голландцев пытался осуществить эту идею, двинув на Германию с северо-запада Данию, с северо-востока — Швецию. Но тогда этот план сорвался из-за отказа Густава-Адольфа начать войну в Империи, прежде чем он закончит войну с Польско-Литовским государством за балтийское побережье — за Ливонию и Пруссию. Эта война, давняя, затихшая было в 1622–1624 гг., снова разгорелась с 1625 г. [139] Основным источником по истории этой войны является сочинение современника, бургграфа города Эльбинга И. Хоппе ( Hoppe I. Geschichte des ersten schwedisch-polnischen Krieges in Preussen. Herausgegeben von M. Toeppen. Leipzig, 1887). Несмотря на все уговоры, Густав-Адольф оставался непреклонным в своем отказе. Это между прочим на время расхолодило и Ришелье и способствовало тому, что он даже стал было искать сближения с Габсбургами, но вскоре должен был убедиться в гибельности такого пути для Франции.

В начале 30-х годов ключевая роль в развитии Тридцатилетней войны выпала на долю Швеции. Не столько благодаря своей силе, сколько из-за своего стратегического положения Швеция оказалась вершителем судеб Европы. Англия и Дания в конце 20-х годов вышли из игры, Франция против Испании имела превосходного союзника — Голландию, но против Империи союзника не имела, несмотря на напряженные дипломатические усилия. Османская империя была слишком связана персидскими делами, и повернуть ее против Империи французской дипломатии так и не удалось до конца Тридцатилетней войны.

Иное дело Швеция — она сама мечтала ринуться на Империю, так как с нараставшей тревогой следила за габсбургско-католическими приготовлениями к «похищению Европы». Густав-Адольф, уже «отнявший море», по его собственным словам, у Московского государства (по Столбовскому миру 1617 г.) и приближавшийся к тому же результату в ожесточенной войне с Речью Посполитой, не только зарился теперь на принадлежавшее Империи померанское побережье Балтики, но беспокойно оглядывался на Габсбургов, готовых лишить его всех приобретений и даже короны. Император, по словам Густава-Адольфа, «метил в самое сердце Шведского государства» [140] Форстен Г. Балтийский вопрос в XVI–XVII столетиях, т. II. СПб., 1894, с. 304. .

Но повернуть оружие против Империи, не окончив войны с Речью Посполитой, было бы, по мнению Густава-Адольфа, безумием, о чем он сообщил еще в 1626 г. английским, голландским и бранденбургским дипломатам. Густав-Адольф был убежден в возможности быстро достигнуть окончательного разгрома поляков.

Однако в габсбургском лагере тоже видели эту перспективу. Валленштейн смертельно боялся вмешательства Густав а-Адольф а в войну в Германии. Еще на Брюссельском конгрессе габсбургской коалиции в 1626 г. было решено оказывать Польше тайную военную помощь, чтобы связать силы Швеции. С 1627 г. значительная часть армии Валленштейна находилась в Померании, чтобы оттуда помогать полякам; в портах Померании сжигались шведские корабли. В 1629 г. 10-тысячный корпус под командованием Арнима действовал в Пруссии совместно с войсками Сигизмунда III против шведов. Таким образом, план Густава-Адольфа быстро окончить войну с Польшей был сорван. Но уже в 1628 г. и Густав-Адольф втянулся частично в войну с императором, оказав в союзе с датчанами посильную помощь осажденному померанскому порту Штральзунду против армии Валленштейна.

Это событие окрылило Ришелье новыми надеждами и придало новую энергию его дипломатии. Правда, сохранить в антигабсбургской коалиции Данию, непоправимо разбитую, он в конце концов не смог. Но он всячески стремился поддержать ее дух и одновременно принялся за основную задачу — вовлечь в войну с Империей Швецию.

Эта задача была по-прежнему исключительно трудна. Во-первых, Швеции недоставало средств для найма и содержания войск, ее казна была пуста. Этому Ришелье мог помочь, предоставив ей крупные субсидии из французской казны. Во-вторых, надо было во что бы то ни стало примирить Швецию с Польшей — положение в Европе не позволяло уже дольше ждать. Но как их примирить? Голландские и бранденбургские посредники пытались этого добиться в 1627 и 1628 гг., но безрезультатно. Следовательно, Ришелье надлежало обратить свой дипломатический талант на распутывание весьма сложных противоречий в далекой Восточной Европе. Не погрузившись в восточноевропейскую политику, он не разрешил бы и общеевропейской проблемы организации антигабсбургской коалиции.

Сам Ришелье так изложил это в своих мемуарах: Густав-Адольф был «новым восходящим солнцем» в Северо-Восточной Европе. Французский король «обратил свой взор на этого юного государя, дабы попытаться использовать его для отвлечения со временем большей части сил императора и тем помешать императору вести несправедливую войну в Италии и Франции и отвратить его тем ужасом и злом, которые тот ему причинит, от намерения подавить общественную свободу… Многие князья Империи, несправедливо лишенные своих государств оружием императора, смотрели на шведского короля, как моряки смотрят на север. Однако он был занят войной с Польшей. И хотя он имел довольно смелости и честолюбия, он должен был быть избавлен от этого врага, прежде чем приобрести другого, да еще такого, как Австрийский дом» [141] Richelieu . Memoires (Collection Michaud et Poujoulat, t. XXII. Paris, 1854), p. 67–69. . Ришелье удалось выполнить эту задачу. В сентябре 1629 г. при французском посредничестве в Альтмарке между Швецией и Польско-Литовским государством было заключено перемирие на шесть лет. Густав-Адольф мог обратиться против Габсбурга.