Вадим Каргалов - На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия

Успешней закончился для крымских татар поход на северские города в марте 1515 г. И на этот раз Мухаммед-Гирей выступил совместно с польско-литовскими войсками. В походе участвовал киевский воевода Андрей Немирович и воевода Остафий Дашкевич. Несмотря на наличие у врага «тяжелого наряда огнестрельного», гарнизоны Чернигова, Стародуба и Новгорода-Северского выстояли. Однако большую часть Северщины татары разорили и захватили огромное количество пленных: по польским источникам, 60 и даже 100 тысяч человек! [75] А. А. Зимин . Указ. соч., стр. 170. Русское государство еще не имело достаточных сил, чтобы надежно прикрыть отдаленную «северскую украину». Продвижение оборонительных линий на юг было делом будущего.

13 апреля умер крымский хан Менгли-Гирей, который до последних дней своих пытался, несмотря на обострение русско-крымских противоречий и противодействие крымской знати, в какой-то степени придерживаться традиционных дружественных отношений с Москвой. Ханский престол в Крыму занял его сын Мухаммед-Гирей, проводивший антирусскую политику еще при жизни отца. Об этом хорошо знали в Москве. 29 мая великий князь Василий III получил известие из Крыма, что «Менгли-царя в животе не стало, а после него сел на царстве в Крыму сын его больший Мухаммед-Гирей». А 31 мая Василий III уже выехал в Боровск, где прожил все лето, ожидая дальнейшего развития событий. Сюда прибыл в августе крымский посол Янчура.

Хан Мухаммед-Гирей выдвинул явно неприемлемые для Русского государства требования: передать Крыму восемь северских городов, возвратить город Смоленск королю Сигизмунду, отпустить Абдул-Латыфа. Московские дипломаты, чтобы избежать открытого конфликта, начали затягивать переговоры. Крымский посол был задержан в Боровске, а в Крым отправился великокняжеский гонец с сообщением о скорой присылке туда «больших послов». Василий III сделал демонстративную уступку Мухаммед-Гирею по второстепенному вопросу, чтобы показать свое желание жить «в мире»: велел Абдул-Латыфу «к себе ходить и на потеху с собой ездить».

Однако мирные переговоры вовсе не означали, что на «украине» было спокойно. Крымские феодалы, мало считаясь с намерениями хана, самостоятельно предпринимали набеги на русские земли. В мае 1515 г. московский посол к турецкому султану Василий Коробов доносил из Азова, что «остались на поле царевичи крымские с людьми, а стоят под Черным лесом, а хотят идти на твои государевы украины». В мае к киевскому воеводе Андрею Немировичу прибыл «посол царевича Али-Салтана», предводителя одной из орд, и сообщил, что «царевич со всеми людьми своими перешел на эту сторону Тясмина, ближе к Черкасам», и просил воеводу, чтобы тот с войском «ехал до него, и с ним тягнул в землю Московскую» [76] Сб. РИО, т. 95, стр. 143; АЗР, т. 2, стр. 118. . Мухаммед-Гирей, надеявшийся достичь своих целей путем переговоров с Василием III, пытался удерживать царевичей и мурз от набегов. Когда несколько «царевичей» двинулись к «украине», он с большим трудом вернул их, заплатив откупного кому 30, кому 20, кому 10 тысяч алтын [77] В. Е. Сыроечковский . Указ. соч., стр. 49. . Крымского хана заставляла быть осторожным очередная война с Ногайской Ордой. По сообщению русского посла, в Крыму Михаила Тучкова, Мухаммед-Гирей в августе «пошел на ногаек». II все же посол советовал принять меры по обороне степной границы, допуская возможность нападений самого хана на Рязанские «места», а отделившегося от него царевича Алина Северщину. «А ты бы, государь, однолично велел украины свои беречь накрепко, — советовал посол. — А того, государь, дополна не ведаем, пойдет ли на ногаев, не пойдет ли, или рать в Перекоп воротит. А вышли, государь, с ним все царевичи и уланы и князья, и все люди. И ты, государь, одноконечно вели беречься с Рязанской стороны и везде. Али-царевич пошел под Киев, а людей с ним тысячи с две, а взялся его привести на твою украину Дашкевич, а того не ведаем, куда его поведет, будто бы мимо Кричев хочет его вести, а дополна, государь, того не ведаем, на какие его места поведет…» [78] Сб. РИО, т. 95, стр. 147. . Ясно, что обстановка на степной границе оставалась достаточно тревожной. Отдельные орды вторгались в пределы «украины». Так, в сентябре «приходили крымские татары на Мещерские места». По этому поводу из Москвы была послана грамота Мухаммед-Гирею с жалобой на нарушение перемирия: «Приходили твои люди на наши украины, на Мордовские места, Андышка-мурза да Айга-мурза, и приходили на наши украйны безвестно». В грамоте подчеркивалось, что к связи с переговорами «на своих украинах своим людям беречься не велели, а те твои люди в те поры прийдя, нашим украинам Мордовским местам лихое дело учинили» [79] Там же, стр. 186. . Отряды, нападавшие на Мещерские или Мордовские «места», по всей вероятности, отделились от войска Мухаммед-Гирея, который все лето и осень 1515 г. стоял «на Молочной воде в рати».

Во всяком случае, московским дипломатам удалось предотвратить большой крымский поход летом 1515 г. Когда удобное для вторжений в русские земли время прошло, в ноябре поехал, наконец, в Крым «ближний человек» великого князя И. Г. Мамонов. Русский посол занял твердую позицию по основным спорным вопросам: северских городов Василий III не соглашался отдавать хану, Абдул-Латыф по-прежнему оставался у великого князя, просьба Мухаммед-Гирея о военной помощи против ногаев не встретила благожелательного отношения. Переговоры явно зашли в тупик.

Обстановка военной тревоги сохранялась на «украине» и в 1516 г. В январе в Москву пришли вести из Азова, что «которые мурзы были на Мордовских украинах, Андышка с товарищами, и к тем прибывают люди многие из Крыма, а хотят идти на великого князя Украины», а «ныне стоят у Азова». В феврале из Азова сообщали, что «пошли, государь, отселе из Азова казаки азовские под твою отчину на украину под Мордву, на те же места, которые имали этим летом. А к весне, государь, Исуп наряжается, послал в Крым человека и грамоту, чтобы, государь, на весну к нему были пять тысяч, а хотят, государь, идти на Андреево городище и на Бастаново, а мне, государь, то ведомо гораздо». Затем пришло еще одно сообщение: «А под твои, государь, украины под Рязань, под Путивль, под Белев пошли безголовые люди на зимовники, а люди не многие».

Все эти походы подготавливались, очевидно, без непосредственного участия и даже без ведома хана Мухаммед-Гирея, занятого войной с ногаями. В июне «Богатырь-царевич пришел на великого князя украину на рязанскую и на мещерскую». Нападение оказалось неожиданным: он «пришел безвестно со многими людьми, нашим украинам рязанским и мещерским лихое дело учинил, людей наших пограбил, и иных наших людей головами свел». После этого набега «князь великий говорил с братьями своими и с боярами, ждать ли вести из Крыма от Магмед-Гирея царя или послать в Крым своего человека татарина с грамотою о том, ради какого дела Богатырь приходил на великого князя украину и с отцовским ли ведомом». Впрочем, вопрос был и без этого более или менее ясен: «Языки сказывали, что приходил без отцова ведома, отец послал его на ногаев». Осенью того же года «приходили на наши украины Айдашка-мурза с товарищами и наших людей пограбил, а иных головами свел» [80] Там же, стр. 223, 231, 343, 345–346. . Нападению снова подверглись Рязанские и Мещерские «места», что было вполне объяснимо: основные крымские силы сосредоточились у Дона для войны с ногаями. Отдельные «царевичи» и мурзы совершали стремительные набеги за добычей на «украины» Русского государства.